Банку сгущенки не спрятала.

Поскольку сейчас я не ела её, то свалила всё на детей. Фархад поверил.

***

Вечером к нам зашла Эля и пригласила нас на семейное чаепитие.

Оказалось, что Фархад и Абдуриза приходятся друг другу родней. Только не уточнила, какой. А Сияра, являлась не только ему женой, но ещё и сестрой в каком-то поколении. И как раз у Сияры имелась давняя подруга по имени Карина.

Та самая Карина, о которой без умолку талдычил Фархаду Абдуриза. И сегодня вечером он буквально вколачивал в Фархада информацию об этой девушке.

И одно твердил: "Никях. Никях. Никях…"

На своём балакали они, и в разговоре частенько проскальзывали русские слова. Но я всё равно мало что понимала. И Фархаду, что очевидно, было очень удобно, что я совсем не разбираюсь в том, на что он так клятвенно подписывается.

Фархад только и делал, что кивал, охотно соглашаясь с дотошным Абдуризой. Не спорил с тем, на что толкал его дотошный родственник.

И это меня настораживало. И не только это.

Несмотря то, что я попробовала много чего из угощений: и домашнюю пахлаву, и мёд с орехами и тягучую штуковину, именуемую урбеч, который мои дети уже две недели подряд уминали по утрам вперемешку с манной кашей, к чаю у меня душа не лежала. Вот сразу, как поставили чашку передо мной, так и тошнота началась.

Эта травяная муть казалась мне такой вонючей и мерзкой, что я предпочла вариант, чтобы у меня во рту всё слиплось от сладкого, нежели сделать хоть маленький глоток из той чашки.

Сияра же, беседуя с Элей о проблемах огорода, активно следила за мной. Даже спрашивала, почему не пью чай, ведь он такой полезный. Всю гадость из организма выводит в считанные часы.

Меня, конечно, чудодейственная сила чая, если таковая имелась, привлекала. Однако, я физически не была способна и глотка полноценного сделать, чтобы никому не испортить аппетит.

Эля молча поглядывала на меня с обидой, и я понимала, почему. Это всё она готовила, старалась угодить. А на деле вот, не впихнуть в меня сей напиток, хоть что со мной делай. И ещё сладкого я съесть не могла, уже живот скрутило.

Я бы с радостью не обижала беременную, но меня воротило уже от запаха чая. А воды на столе не стояло.

Фархад заметил, что мне не по себе и отвлёкся от разговора с Абдуризой. Видать, я позеленела спустя час посиделок, раз он поступился общепринятыми правилами поведения.

Фархад подошёл к женскому столу и без всякого поинтересовался, что именно меня не устраивает.

Я, не став выдумывать, честно ответила, что чай излишне ароматен. Моё обоняние к такому букету трав не привыкшее.

Фархад решил проверить. Он взял чай и поднёс к носу.

Сияра спустя пару мгновений выхватила у него из рук чашку и поглотила чай в один присест. На глазах у всех нас продемонстрировала, что ничего страшного не было подмешано в чай, раз она не побоялась его пить.

Затем, помыв чашку, она удалилась. А вместе с ней ушла и Эля, сославшись на усталость. Но Эле я верила, в отличие от Сияры, подружки Карины. Чтоб её…

Не знаю, что за отраву распознал Фархад в моей чашке, но этим же вечером мы собрали вещи и съехали.

Попросила Фархада ехать потише, чтобы не смазались мои старания. На ночь глядя решила нанести макияж, чтобы муж мой в кой то веки посмотрел на меня в нормальном, человеческом образе.

С той долгожданной минуты, как сели в машину, я сняла с головы платок. Почувствовала при этом такую лёгкость, словно груду камней от себя откинула, а не платок. Не знаю, почему, но он мне реально мешал дышать полной грудью.

Зажглась непреодолимым желанием и вовсе кинуть платок в сумку, которая в багажнике, но пришлось оставить его на плечах. На всякий случай. Вдруг Фархад ворчать начнёт, чтобы замоталась им обратно, а так он под рукой будет.