Врёт.

Я прекрасно ощущаю его «отсутствие интереса». Твёрдое и внушительных размеров.

– Минуту назад Вы хотели посмотреть на эту плоскость. А где-то час назад предлагали в туалете совершенно непристойные вещи, – фыркаю, тут же хочется застонать. Кто меня за язык тянул?

Просто стало немного обидно.

– Сразу не разглядел, каюсь. Зрение подвело, – в противовес своим словам лишь сильнее прижимается. – Путаешь меня, девочка. Хочешь или нет? Могу сделать исключение, ощущаешься ты приятно, – и в подтверждение бёдрами толчок делает, чтобы я точно смогла прочувствовать всё, что у него ниже живота.

Брыкаюсь, но куда мне против его напора.

Одну рука на шею перемещается, второй футболку вверх задирает. У меня кожа мурашками тут же покрывается, когда ягодицы без какой-либо защиты остаются под его жадным взглядом.

– Что Вы делаете? Отпустите меня… – голос срывается, когда горячая ладонь куда не надо ложится.

– Да вот думаю мнение своё изменить. Задница у тебя зачётная, ракурс отличный, – пальцы свои сжимает, поглаживает подушечками бедро, опуская их на внутреннюю сторону в опасную близость к…

– Не надо! Я не хочу!

– Не провоцируй меня. В следующий раз башку на инстинктах сорвет, разложу в том же месте, где поймаю. Я привык, что баб… Что женщины обычно нарываются такими способами, – тяжело мне в волосы выдыхает и отстраняется.

Слышу лязг ремня.

– Вот так и стой, маленькая, – смеётся. – Будешь подглядывать – накажу.

За долгие десять минут я успеваю изучить каждую фигурную трещинку на двери, потому что его предостережение звучало уж очень реально. А способ таких вот наказаний он мне ещё перед моим душем раскрыл.

– Запястья покажи, – завожу их за спину. – Я уже всё, так что можешь повернуться.

– А Вы одеты?

– В полотенце. В отличие от некоторых, я умею с ним обращаться, – всё-таки заметил.

Мужчина рассматривает мои изуродованные запястья, достает из ящика какую-то мазь и невозможно бережно втирает в ссадины обезболивающее. На какое-то мгновение я таю и просто наблюдаю за осторожными скольжениями подушечек на моей коже.

– Почему ты дрожишь? – оглушает меня своим вопросом.

– Боюсь, – чистая правда.

Нахожусь в доме незнакомого мужчины внушительных габаритов, ночью, без хотя бы элементарного телефона. Неужели он не понимает?

– Я тебя из круга вытянул, пальцем не тронул, к себе пустил, а ты трясешься.

– Из какого круга?

– Из того, где информацию вытягивают совсем не кулаками. Что для женщины страшнее? Догадаешься, вроде не глупая.

– Они бы меня… – всхлипываю. Кажется, я пошла на новую петлю. Вроде получается выбросить всё лишнее из головы, но один крючок возвращает обратно в ту запертую жуткую комнату, из которой мне вряд ли удалось бы вырваться живой.

– Тихо. Завтра всё. Я это к тому, что не надо на меня так смотреть. Поводов не давал. Спать пошли, а то в обморок хлопнешься от усталости.

Отпускаю себя. Не могу больше бегать.

Веки тяжелеют, ноги ватными становятся – мне бы до кровати дойти без происшествий, уже хорошо будет.

Зажмуриваюсь, когда мужчина полотенце тянет, чтобы спортивными штанами его сменить. В одеяло зарываюсь, жертвуя подушкой, которую позади себя укладываю с умыслом хоть какой-нибудь стены между нами этой ночью. Он ведь всё равно не позволит мне уйти на диван.

Опять металл о металл бьётся. Прислушиваюсь, кутаясь сильнее, когда постель провисает под весом мужчины.

– Руку давай. Ложись сразу удобнее, вертеться потом не сможешь.

Что он задумал?

– Зачем это?

– Не доверяю я тебе. Открою завтра глаза, а мой приз уже билет себе в другой город покупает. Так не пойдёт.