Целый месяц я пыталась подружиться, нет – просто научиться общаться с Марусей. Девчонка встречала меня в штыки, она демонстративно разворачивалась ко мне спиной и уходила к себе в комнату. Если же я приходила к ней, она сразу включала телевизор и смотрела на экран, не обращая на меня никакого внимания. Но однажды я вошла в комнату и увидела, что Руся рисует. Она с таким самозабвением рисовала, что даже не обратила внимания, что я вошла в комнату. И только когда я села рядом с ней, она вскинула на меня глаза. На листе бумаги были нарисованы дом, лужайка, пышные кусты, деревья с большими раскидистыми кронами, и все это уже практически не помещалось на листе.
Руся сделала движение рукой, как бы желая прикрыть рисунок от моих глаз.
– Маруся, – тихо сказала я. – Не надо от меня ничего прятать! Я тоже очень любила рисовать в детстве, до тех пор, пока… – я сглотнула, – пока не погиб мой брат. Он утонул в речке. И с тех пор я не беру в руки ни карандаши, ни краски. Мы с ним часто рисовали вдвоем, на одном листе бумаги, в две руки. – Я провела рукой по лбу. – Это было так здорово! Хочешь, мы с тобой так же будем рисовать? Вместе?
Маруся молчала.
– Придумаем и нарисуем большую картину. Лес, дома… небо, облака…
И вдруг я увидела, что Маруся слабо кивнула в знак согласия. На другой день я пришла к ней в комнату с огромным листом ватмана, красками и карандашами.
– Давай порисуем… Что ты хочешь изобразить?
Вскоре мы с Марусей уже ползали по полу, рисуя лес с трогательными березками и елями с тяжелыми мохнатыми лапами. В траве горели яркими языками маленького пламени ягоды земляники и синели незабудки. Мы нарисовали лишь немного, потому что старались, чтобы все было на «пять», и тщательно прорисовывали контуры деревьев и синеву неба.
– Мы будем с тобой рисовать понемногу, каждый день. Хорошо?
Я провела рукой по Марусиным волосам, и она не отстранилась от меня. Я притянула ее к себе.
– Марусечка… Руся… – Она подняла на меня глаза, и я поцеловала ее.
Когда я поделилась со Славой известием, что Маруся уже не дичится меня, он обрадовался:
– Я так рад, что вы с ней нашли общий язык! Это просто замечательно! Я так переживал, что Маруся… ну, ты все понимаешь…
– Конечно, понимаю. – И я прильнула к Славе…
Я чувствовала себя удивительно счастливой, в душе воцарился какой-то странный покой. Я не хотела никуда рваться, бежать. Мне не нужны были острые ощущения, мне хотелось покоя, чтобы каждый день проводить в кругу своей семьи, спать с этим мужчиной, с которым я вновь училась любить и наслаждаться жизнью.
Несколько раз звонила Тата, обещала приехать на неделю-другую. У нее были дела в Москве, и она собиралась совместить деловую поездку с визитом к нам.
Наши дни
Вода уже почти перелилась через край ванны, и я поспешно выключила кран. Свадьба… Белое платье… Мужчина, подаривший мне эту мечту. Новая жизнь, новая семья. Русю я уже считала частью своей семьи. Я привыкла к девочке, и она стала мне как родная. Ведь у меня не было своих детей. Может быть, мы со Славой их и заведем – когда-нибудь. При этой мысли я закрывала глаза. Мне было нелегко завоевать расположение Руси, но в конце концов она меня признала. Правда, она по-прежнему была малоразговорчивой и почти не улыбалась. Только время сможет вылечить ее. Да и то… не до конца. Потери оставляют в душе шрамы, я это хорошо знала…
Телефонный звонок я услышала не сразу. Телефон все звонил и звонил. Может быть, это Слава! Хотя он обычно звонил на сотовый. Я выскочила из ванной и побежала в коридор, сорвала трубку и закричала: