– Войдешь или так и будешь там мяться? – Анатоль посмотрел в сторону прихожей поверх планшета и меня пронзило от макушки до пяток: подсвеченные монитором глаза были как… как… Как вообще можно быть таким красивым, когда мне так страшно!?

Я вздохнула. Дрожа коленками, нога за ногу сбросила туфли за порогом и просочилась в щель.

– Как твоя сыпь? – губы дрогнули, готовые вот-вот улыбнуться.

– Она в полном порядке, – заверила я, голос дал петуха, я впечатлилась, замолкла и присела на край дивана.

– Да? – засомневался Анатоль.

Я подползла поближе и положила голову на его согнутые в коленях ноги, чтоб было не так заметно, что подбородок дрожит.

– Я… Я теперь умру?

Скорбная слеза-таки протиснулась и повисла на ресницах.

– Что случилось?

Супруг отложил планшет и насторожился, а я задала вопрос, превративший часть моей обратной дороги из поликлиники в аттракцион ужаса:

– А какого размера драконье яйцо?

– Ты вообще о чем?

– Анатоль, – сдавленно проблеяла я, – я беременна.

Сорвавшаяся слеза не успела коснуться мужниного колена, потому что в следующую минуту он уже стоял, схватив меня за запястье, а другой рукой рисовал в воздухе дышащий морозом овал перехода.

– Анатоль?

– Мы возвращаемся в Казскию. Или ты умрешь.

Мне сейчас показалось, или у него голос дрогнул?

– Это шутка такая?

– Это такая правда.

Он обжег меня изумрудами, дернул на себя, прижал и шагнул в ледяную тьму.

* * *

– И-и-и-и, – выдала я, тряпочкой болтаясь в руках, и с энтузиазмом утопающего вцепилась в рубашку Анатоля, балансирующего на зубце башенной стены растопыренными крыльями версии лайт. Мои ноги ничего не чувствовали, потому что под ними ничего не было. А мне было. Очень страшно. Страшнее, чем быть беременной.

Рубашка, пропоротая раскрывшимися крыльями, с треском поползла по плечам, но меня уже поставили на твердое.

– Извини, – проговорил слегка сбледнувший Анатоль, – не учел, что нас теперь трое.

– Так нечаянно и родить можно, – выдохнула я.

– Рано, – сказал Анатоль и спрятал красивое. И очень зря. Почти черные крылья с шипами на сгибах, плечи, едва прикрытые испорченной внезапной трансформацией рубашкой так, что все кубики видны… Прямо как на артах с порочными ангелами или сексапильными демонами.

Я восторженно поджала пальцы на ногах, на которых даже тапок не было. Полуобнаженная грудь Анатоля навевала на не слишком радостные мысли об отсутствии гардероба. Меня сюда доставили в чем из поликлиники пришла, а значит, опять фижмы с корсетами и дышать бояться? Твою налево…

Мы стояли на крыше самой старой башни замка герцогов дор Лий, который, как и эта башня, назывался Старое гнездо. Именно здесь находилась коллекция жутко древнючих и кошмарно уникальных книг и рукописей о меченых пламенем, таких как Анатоль.

Замок был последним оплотом цивилизации перед Пустырными землями, упирающимися в Завесу, или грань. Мы через нее пришли. Понятия не имею, что чувствует в процессе перемещения Анатоль, ни разу не спрашивала, но для меня это было будто проломить лицом тонкую, но вполне ощутимую ледяную корку, как в подмерзшую прорубь нырнуть. И я даже толком подумать не успела, что хорошо быть драконом и теоретически не мерзнуть, как мы уже пришли.

– Тут вообще есть кто-нибудь живой? – опасливо поинтересовалась я, спускаясь вслед за супругом по узкой лестнице, которой, кажется, не пользовались со времен постройки постройки.

– Вот и посмотрим, – не слишком уверенно отозвался Анатоль.

Здесь, в Старом гнезде, сразу после нашей свадьбы, он сделал мне подарок – показал своего дракона. А до этого упирался и говорил, что приличный и что до свадьбы не показывает, при том, что брачная ночь у нас вообще без всякой надежды на эту свадьбу случилась.