Положение хуже, чем у богатыря перед камнем-указателем на распутье. Здесь, куда ни пойти, – везде смерть, выбор только в средствах умерщвления.

«Что мы имеем в арсенале? – Виктор мысленно давал оценку своим возможностям. – Руки связаны, но спереди – это неплохо, ноги свободны – совсем хорошо. Значит, еще пободаемся. А вам, господа душманы, кроме шайтан-трубы и шайтан-арбы выпала честь лично познакомиться и подвезти шайтан-батыра».

Закрыв глаза, Стрелок стал напрягать мышцы, разгоняя кровь и тем самым возвращая телу силу, скорость, выносливость.

Тело диверсанта наливалось энергией, а сознание оставалось будто в тумане. Жизнь сейчас не пробегала перед глазами, не вспыхивали картинки из далекой и не очень жизни. Виктор был спокоен, как человек, уже определившийся со своей судьбой. На память пришла фраза из книжки, прочитанной еще в детстве: «Безымянная смерть – высший и самый трудный подвиг разведчика». Ему предстояло не только умереть, но еще так все устроить, чтобы после смерти в нем не опознали русского моряка.

«Тельняшку нужно будет снять и заныкать». – Единственное, что пришло на ум. Организм восстановился, настала пора действовать.

Савченко открыл глаза и, когда лысый араб всунул блестящую от пота голову обратно в салон, дернул ногой, звякнув брошенным оружием. Моджахед, словно изголодавший хищник, дернулся на звук, увидев, что пленник пришел в себя, склонился над ним. Их глаза встретились, и это стало фатальной ошибкой араба.

Обученный телепатии, Виктор запросто подавлял волю диких животных, заставлял поджимать хвосты и жалобно скулить служебных волкодавов. Что говорить о человеке?

Не отрывая взгляда от лежащего на полу пленника, боевик опустился на колени. И тут же получил мощный короткий тычок двумя указательными пальцами в кадык. Удар был смертельным, глаза повстанца закатились, он стал медленно валиться на бок. Савченко подхватил безвольное тело и бесшумно уложил. Выдернув из-за пояса убитого нож с кривым, похожим на ятаган клинком, рванулся к кабине. Первым он ударил боевика, сидевшего с правой стороны. Острая сталь легко пробила спинку сиденья и погрузилась по самую рукоятку, а жало клинка вышло из груди боевика.

Прежде, чем водитель что-то понял, диверсант бросился на него, колени уперлись в спинку сиденья, а связанные руки ухватились за шею мертвой хваткой. Виктор откинулся назад и со всей силы потянул руки на себя. Араб дергался, пытаясь разомкнуть смертельный «замок», но все его усилия были напрасными. Несколько секунд – и все было закончено, шейные позвонки не выдержали, сломавшись с хрустом.

«В кино бы главный герой сказал «три-ноль в мою пользу», но это в кино, там даже кровь отдает клубничным вареньем. – Виктор перегнулся через сиденья и заглянул в лобовое стекло. Вокруг, сколько мог захватить глаз, кишело разношерстное людское море. – Опять море, твою…».

Повстанцы, воинственно размахивая оружием, что-то дружно скандировали, не обращая никакого внимания на происходящее по сторонам.

«Это же сколько их передо мной, – освобождаясь от пут на руках, размышлял диверсант. – А сколько, интересно, за мной?»

С водителя он стянул вытертую до белизны джинсовую куртку, на голову нацепил пропотевшую бейсболку, но внезапно ощутил какой-то дискомфорт. Причину понял сразу – босые ноги, шторм отобрал даже носки.

Сандалии лысого ему оказались малы, а во что обуты два других трупа, не было возможности разглядеть.

– Ладно, херня, повоюем босиком, – проворчал Стрелок, его больше интересовало оружие. Арсенал в микроавтобусе состоял из нескольких видавших виды «калашей», допотопного карамультука с прикладом, перетянутым для надежности толстой медной проволокой, десятка подсумков, набитых металлическими магазинами. Сверху лежал старый добрый «РПГ-7», снаряженный остроконечной реактивной гранатой, на корпусе которой можно было разобрать облупившуюся надпись «Сделано в СССР».