Ехал я вдоль реки, на этот раз в ту сторону, где мне ещё быть не приходилось. Первые четыре дня мой путь был уныл и однообразен, но на пятый на горизонте начали появляться небольшие группы степняков. Шестой день прошёл в точности так же, как и пятый, за исключением того, что начал накрапывать небольшой дождик, а вот на седьмой я заметил на горизонте длинную пешую колонну, сопровождаемую степняками. Крайне осторожно я приблизился к ней и, прикрывшись кустарником, внимательно разглядел её в бинокль. То, что мне открылось, очень не понравилось. Степняки куда-то гнали примерно триста молодых мужчин и женщин. Зрелище было крайне неприятным и омерзительным по своей сути, но как-то помочь пленникам я не мог, слишком много в конвое было степняков. Подумав, я решил проследить, куда ведут людей, и, выдерживая приличную дистанцию, ехал за ними десять дней, пока не появился довольно большой город с огромным портом в устье Большой реки, впадающей в море. Разумеется, я в него не поехал, а, остановившись на одном из взгорков, стал с любопытством рассматривать строения, пока не осознал, что это лишь перевалочная база. Город был окружён кирпичной стеной высотой метров пять. На ней были многочисленные сторожевые башни, из которых торчали стволы пушек. То есть место достаточно хорошо защищено со стороны суши.

Кстати, степняков в город не пустили, они затолкали живой товар в загоны недалеко от ворот, после чего началась жаркая торговля за каждого раба, которая продолжалась до самого заката солнца. Одна группа приводила пленных, другая, уже продав их, покидала торжище, и так по кругу. За день моего наблюдения таких конвоев к городу прибыло три, но самым большим оказался тот, который меня сюда и привёл. Подумал я, подумал и решил понаблюдать за этим городом и рабским рынком несколько дней. Пришлось капитально обустроить своё лежбище и заняться изучением этого нехорошего места.

Целую неделю я внимательно наблюдал за порядками, царившими в городе и на рабском торжище. Чем дольше смотрел, тем больше у меня в душе возникало чувство омерзения, но так как я ничего сделать не мог, приходилось и дальше наблюдать за этим со стороны. Степняки регулярно пригоняли пленных, правда, не каждый день и количество их сильно варьировалось, но за неделю моих подсчётов в загонах накопилось около тысячи человек.

На седьмой день моего наблюдения на море показалась группа кораблей под парусами, и спустя пять часов в них уже грузили рабов, причём делали это надсмотрщики в самой жёсткой форме. Людской затяжной вой долетал даже сюда. Я ещё некоторое время посмотрел и стал сворачивать своё логово. Делать мне здесь больше нечего. Об освобождении рабов из загона можно было и не помышлять в ближайшее время. Вернее, проникнуть в загон не составляло труда, да уйти не получится, обязательно поймают. Самой разумной тактикой в моём случае была охота на малые группы степняков, конвоирующих пленных в город с неизвестным названием. Другого способа пополнить людьми Хортицу я, откровенно говоря, не видел.

Собрав вещички, я погрузил их на заводного коня и, прежде чем покинуть узкую расщелину, ещё раз забрался на взгорок, оглядевшись по сторонам. В степи никого не было… С досады хлопнув себя по лбу, я тихо выругался и задумался. За неделю моего наблюдения за городком к нему, кроме степняков, никто не подходил, и это было странно, а если учитывать, что в городе живут далеко не степняки, странность эта начинала выглядеть крайне подозрительно.

Прежде чем дать команду на возвращение, я на всякий случай взялся за толстый талмуд с инструкциями, выданный в туристической компании, но, как ни пытался найти что-нибудь толкового относительно этого городка работорговцев, ничего не нашёл. Не было в этой книге даже малюсенького упоминания или ссылки. Судя по карте, здесь было абсолютно пустынно, да и вообще это была необитаемая глухомань на окраине небольшого материка.