– Я не могу тут сидеть всю ночь, приятель. Хочешь поцелуй – действуй. А то… – Слова застревают в горле, когда он опускается передо мной на колени. – Что ты делаешь?! – визжу я.

Большие теплые ладони проскальзывают под низ моего платья, медленно подтягивая сатиновую ткань вверх.

– О чем ты? – невинно спрашивает он.

От удивления у меня учащается пульс.

– Где мой поцелуй?

Не обращая на меня внимания, он поднимает платье до самой талии и стонет так громко, что я испуганно оглядываюсь. Но никого с лужайки отсюда не видно, а значит, и гостям нас тоже.

– Без трусов? – выдавливает он. – Серьезно? Мы шли до алтаря, а на тебе не было трусов? Ты хочешь меня убить?

Я все еще слишком ошеломлена тем, что он у меня между ног, чтобы ответить.

Блейк рвано вздыхает. Его лицо так близко к моей плоти, что я ощущаю теплое дыхание на клиторе. Я дрожу от желания и проклинаю себя за это.

– Вставай, извращенец, – ворчу я, пытаясь опустить платье.

Он сжимает мои ладони одной своей.

– Сначала я получу свой поцелуй. – В его глазах появляется озорной проблеск.

– Мои губы тут, козел.

Он еще больше изгибает губы, и его улыбка становится все похотливее.

– Ты сказала «поцелуй», милая. Но не уточнила куда.

А потом этот грязный рот касается моей ноющей плоти, и поганый язык лениво и тягуче ее облизывает.

Господи. Боже. Мой.

Ошеломляющая волна удовольствия прокатывается от клитора до груди и до… ну, до всего. Я ощущаю движение языка каждым сантиметром тела. Это так приятно, что мне не хватает сил оттолкнуть мужчину. Я даже делаю обратное: хватаю его за затылок и притягиваю ближе, а предательские ноги раздвигаются шире.

– Да, это и нужно, – бормочет Блейк в мою чувствительную плоть. – Раскройся мне, милая.

Я его ненавижу.

Ненавижу теплые губы и умелый язык.

Ненавижу, как ладони жалят внутреннюю поверхность бедер, а грубый кончик пальца касается моего отверстия.

Ненавижу…

Нет. Я обожаю это – все, что он со мной делает. Каждое движение языка по клитору, любой стон. Но от этого нет никакого освобождения. Нет никакого лекарства от этого узла напряжения, который стягивается внизу моего живота.

– Мне надо кончить. – Я почти вою.

Между ногами вибрирует его смех – мужской, хриплый, самодовольный. Он опять лижет меня языком и одновременно двигается пальцем ниже, проскальзывая внутрь.

Это все, что нужно. Я ахаю, когда оргазм разрывает меня на части, пульсируя в крови и заставляя дрожать колени. Я сжимаю волосы Блейка в кулак.

Когда я, наконец, успокаиваюсь, он поднимает голову и вытирает запястьем рот.

– Обожаю тебя целовать, – торжественно говорит он.

Мозг стал слишком медленным от пресыщения, чтобы ему ответить. Однако, несмотря на туман удовольствия в голове, я хотела его ударить.

Пусть пару часов назад между мной и Блейком произошло что-то сумасшедшее, покой нам только снится. Вечеринка крутится вокруг меня. Джейми и Уэс уже отчалили: в полночь лимузин отвез их в родительский дом, чтобы они могли немного поспать (или побыть наедине) перед медовым месяцем. А я начала уборку. Всю тяжелую работу сделают официанты, а мне надо забрать украшения, вернуть одолженные вещи, дать чаевые диджеям и вызвать такси.

Я слишком занята, чтобы думать о Блейке или искать его в толпе. Нет времени думать, что произойдет позже ночью в моей кровати…

– Джесс, можно тебя на минутку?

Стул, который я в этот момент складывала, валится на землю, потому что я слишком торопливо повернулась к маме.

– Эм, конечно. – Я выгляжу виноватой? Мама – женщина с лучшей интуицией в мире. Она поняла, что мой куст патрулировал шафер?