– Ну а теперь слушай, – начал Чарли, разливая шампанское. – Зарплату мне увеличили вдвое, выдали «мерседес», пакет акций, положенный полноправному компаньону, и сказали: «Твое блестящее будущее в твоих руках». Так что сегодня угощаю я. – Он поднял бокал: – За цены на лондонскую недвижимость! Будем надеяться, они продолжат стремительный рост.

– Поздравляю, Чарли. Тебе, шельмец, крупно повезло.

Макс потягивал шампанское, глядя, как со дна бокала, кружась, взмывают пузырьки. Шампанское всегда сопутствует удаче, думал он. Напиток оптимистов.

Склонив голову набок, Чарли наблюдал за другом:

– Тот еще выдался денек, говоришь. И что же случилось? Неужто не с кого активы содрать?

Макс рассказал про обед с Эймисом, про унизительную сцену с ключами от машины и про громил-охранников, торчавших возле его рабочего стола.

– Короче, все хуже некуда: ни премии, ни работы, ни машины. Правда, потом пришло вот что.

Он подтолкнул письмо поближе к Чарли. Тот взглянул и уныло покачал головой:

– Я пас, старина. Моего французского на это никак не хватит. Придется тебе перевести.

– Помнишь, когда мы еще в школе учились, родители отправляли меня на лето во Францию? У дяди Генри, брата отца, там было именьице, примерно в часе езды от Авиньона. Большой, старый, окруженный виноградниками дом, недалеко от маленькой деревушки. Мы с дядей Генри частенько играли в теннис, в шахматы, а вечерами он поил меня вином пополам с водой – в голову все равно ударяло – и учил жить. Старик был что надо. – Макс отхлебнул шампанского. – Не виделся с ним лет сто. А теперь вот жалею, две недели назад он умер.

Чарли пробурчал слова соболезнования и долил Максу шампанского.

– Он, между прочим, так и не женился и детей не завел. – Макс взял письмо со стола. – Согласно его завещанию, я, похоже, единственный пока живой родственник. И вроде бы все свое имущество он оставил мне – дом, участок земли, двадцать гектаров, мебель и прочее.

– Господи! – воскликнул Чарли. – Двадцать гектаров – это больше сорока акров, верно? Слушай, это же настоящее поместье. Загородный дворец.

– Замка я что-то не припомню, но дом точно большой.

– И виноград, говоришь, растет?

– Не то слово. Кругом сплошной виноград.

– Отлично. Это надо отметить как следует, – объявил Чарли. Он поднял руку и принялся размашисто ею крутить, подзывая официанта с картой вин. – Как ты знаешь, винишко я любил всегда, – обернулся он к Максу. – А теперь решил подойти к делу серьезно: завожу настоящий винный погреб. По вечерам хожу на курсы дегустаторов. Жутко увлекательное оказалось занятие. А, вот и вы, – обратился Чарли к подошедшему сомелье. – Мы тут кое-что отмечаем. Мой друг только что унаследовал загородный дворец и виноградник во Франции. Нам бы что-нибудь подходящее для такого счастливого случая, скажем домашнего винца. – Спохватившись, он погрозил сомелье пальцем: – Домашнего, но сделанного в Бордо, ясно? Классическое красное. Все эти новинки из Нового Света не пойдут.

Склонившись к карте вин, Чарли и сомелье принялись вполголоса, с большим знанием дела обсуждать напитки. Макс оглядел зал. Шикарные женщины и преуспевающие мужчины – представители лондонской элиты – во все горло вели светские беседы. Максу вдруг захотелось оказаться в местечке потише, ему даже вспомнилась собственная пустая квартира. Нет, в такую могильную тишь не тянет. Он опять взглянул на письмо; интересно, сколько можно выручить за всю эту недвижимость, если ее продать? Наверняка с лихвой хватит, чтобы выбраться из долговой ямы. Макс поднял бокал и мысленно возблагодарил покойного дядю Генри.