– Могу, – сказал Арнольд, – если хочешь повторить.

Он выключил воду. До нее донесся шелест занавески. Она бросила упаковку назад в портфель, схватила конверт и живо проглядела его содержимое: план дома, ключ от входа, страничка машинописного текста и черно-белая фотография женщины – тридцать с маленьким хвостиком. Снимок был не постановочный – или это только казалось? – лицо пугающе четкое, на переднем плане Дафна, а вокруг – расплывчатые пятна рододендронов. Волосы длинные, темные, прямые. Кожа противоестественно белая. Отстраненная и ледяная красота.

Арнольд вытирался полотенцем.

– Поужинать, конечно, можем, – согласилась Летти, запоминая адрес на страничке: 712, Хэмлет-корт.

Заработал моторчик электробритвы. Она закрыла портфель. Ее лодочки валялись возле кровати; Летти влезла в них, кинула свою кожаную сумку за плечо.

– Закусить можем и в городе, – предложил Арнольд сквозь жужжание бритвы. – Хотелось бы погулять по Эшвиллу.

– Без проблем, – сказала она, беря в руку портфель. – Устрою тебе экскурсию по барам. У меня есть хорошие на примете. Например, «Уэствилл паб». Отличная пивнушка.

– Вот это дельно.

Пять шагов до двери. До свободы от всей этой истории. И куш, какого у нее не было никогда.

Летти открыла внутренний замок, взялась за ручку двери.

Арнольд что-то сказал из ванной, но она не расслышала. Представила, как выскальзывает из номера – за ней с легким щелчком закрывается дверь, – идет по коридору, нетерпеливо ждет лифт…

Летти отошла от двери и положила портфель назад, на верхнюю полку стенного шкафа. Это было самое трудное решение в ее жизни.

Она опустила на пол свою сумку и постучала в дверь ванной.

– Можно войти, Арни?

– Конечно.

Он выключил бритву, когда Летти открыла дверь; увидев ее, чуть нахмурился. Над его плечами поднимался пар.

– Уже оделась.

– Мне надо в свою квартиру, приму душ там.

– Можешь остаться здесь, пока я буду на встрече.

– Надо собачку выгулять, кое-какие бумажки привести в порядок… На столике оставляю номер телефона.

Арнольд отошел от раковины – полотенце обмотано вокруг талии, – обнял ее.

– Буду ждать вечера с нетерпением, – сказал он.

И она поцеловала его, сделав вид, что это вполне искренне.

Летти пробежала через холл, мимо стойки регистрации. Вот и улица – холодное осеннее утро. Сунула в руку носильщику двадцатку, и тот подогнал такси, предназначавшееся для другого гостя.

– Хэмлет-корт знаете? – спросила она, когда носильщик захлопнул за ней дверцу заднего сиденья «Линкольна».

Водитель оглянулся – светлокожий гаитянин с голубыми глазами.

– Найду. Номер дома есть?

– Семьсот двенадцать.

Он вбил адрес в навигатор. Летти положила на переднее сиденье сто долларов.

– Извините, очень прошу вас поднажать.

Они неслись по улицам старого южного города, через центр, подсвеченный лучами утреннего солнца – ратуша, памятник Вэнсу[2], базилика Святого Лаврентия, куда уже тянулись прихожане на утреннюю мессу – и где-то на периферии ее сознания, вторичный по отношению к бившей ее дрожи, разворачивался спектр Аппалачских гор: медно-красные склоны, безупречно голубые верхушки Черной горы с ледяной оторочкой. Классический осенний день в долине Суоннаноа.

Они свернули на дубовую аллею, мостовая была усыпана красно-желтыми листьями.

– Мы едем в Монтфорд? – спросила Летти.

– Так показывает навигатор.

Хэмлет-корт оказалась уединенной тупиковой улицей, в стороне от шумихи дешевых отельчиков на Монтфорд-авеню, длиной приблизительно в полмили, на которой располагались особняки викторианской эпохи.

Подъезд к дому 712 был у края тупика, через кирпичную арку, способную пропустить только одну машину.