Этот день должен был стать самым счастливым в моей жизни, но наполнился страхом и обернулся кошмаром…

Дед мог совсем разболеться, и всё из-за нас! Как я себе за такое прощу?

Как назло мы ещё и все светофоры пособирали…

Как обычно: если уж попал на красный сигнал, то так всю дорогу и будет вечно красный попадаться…

Ехала и молила светофор менять цвета поскорее… Каждая минуты была на счету.

Когда машина припарковалась у ближайшей аптеки, опрометью выскочила из салона и понеслась в здание.

Запыхавшись, назвала лекарство провизору и показала рецепт, сфотографированный на телефон. Забрала таблетки и понеслась обратно к машине.

Буквально запрыгнула на переднее сиденье авто Даниила и он тут же сорвался с места, разворачивая машину в сторону моего дома.

Обратная дорога казалась мне ещё более длинной, чем до аптеки. Я только и причитала:

— Быстрее, пожалуйста… Только бы успеть. Только бы успеть…

Даня, поджав губы, и наплевав на светофоры, мчал, пропуская их, и наверняка, нарываясь на штрафы, но сейчас это было неважно — лишь бы не сбить никого и успеть к деду.

— Я посижу тут, в машине, — сказал мне Даня, когда мы, наконец, остановились возле моего подъезда, и я уже ухватилась за ручку двери. — Посмотри, как там дед. Дай ему лекарства. И если что — звони, я пока тут.

— Хорошо, — кивнула я, чувствуя, как пальцы от ужаса холодеют. Надеюсь, с дедом всё будет хорошо, и мне не придётся перезванивать Дане по какому-то ужасному поводу, я лишь скажу, что всё хорошо, и он может ехать спокойно домой.

С этими мыслями я понеслась к подъездной двери, открыла её кое-как — непослушные пальцы от нервов никак не могли попасть ключом в замок домофона…

Преодолела лестничные пролёты до третьего этажа за считанные мгновения. В боку уже закололо от спешки, но я не останавливалась, словно бы предчувствуя что-то нехорошее…

Открыла дверь в квартиру и тут же ринулась в комнату, не сняв обувь и едва прикрыв за собой дверь.

И тут же застыла на месте, чувствуя, как липкая рука ужаса стягивает горло.

Дед лежал, закрыв глаза. Он не шевелился. Как будто просто уснул, пока я ездила за таблетками для него. Но меня смутило, что он был слишком уж белый…

Я кинулась к нему.

— Дед! Деда, — тянула и трясла я его за руку.
Никакой реакции.

Вскочила на ноги и стала трясти его уже за плечи.

— Ну, очнись же. Очнись! Дед! Ну не пугай ты так меня, а… Дед…

Ни один мускул на его лице не шелохнулся.

Я попыталась нащупать пульс и испугалась ещё больше, когда поняла, что он еле-еле прощупывается. Раздвинула веки одного из его глаз и поняла, что глазные яблоки закатились. Дело плохо… Он без сознания.

Ужас пытался меня сковать и парализовать, хотелось бегать и орать от страха, но я не дала панике взять над собой верх.

Я должна держать себя в руках, потому что только я сейчас могу и должна его спасти. Каждая секунда — на вес золота, плакать и паниковать просто некогда.

Я шумно выдохнула, заставляя страх отпустить меня и вернуть мне способность двигаться и говорить. Это сейчас сделать казалось сложно, как никогда: ни тело, ни язык меня просто не слушались, стали одновременно ватными и тяжёлыми, словно в меня по горло налили плавленного свинца.

Деду плохо.

Но он жив.

Он дышит.

Таблетки ему уже не помогут.

Нужен врач.

Схватила телефон, который бросила где-то рядом с диваном, на котором без сознания лежал мой дедушка, и набрала службу экстренной помощи.

— Служба экстренной помощи. Что у вас случилось? — спросил холодный женский голос по ту сторону.

— Пришлите бригаду скорой помощи, — заговорила я быстро, помня, что сейчас дорога каждая секунда. — Мужчина, шестьдесят лет, без сознания. Было повышено артериальное давление потому что он переволновался. Гипертоник, наблюдался в местной поликлинике. Я ездила в аптеку за таблетками, чтобы сбить давление. Вернулась — он без сознания уже. Пожалуйста, пришлите врачей.