– Отличная идея. Я смотрела прогноз – это последние теплые деньки. Со следующей недели уже зарядят дожди.

Закрываю кабинет, даю последние наставления администратору. Пока я бегаю, Дава окучивает официанток. Что-то там говорит розовеющей Анечке. Смеется.

– Пойдем уж, сердцеед.

– Чего сразу сердцеед?

– А то нет. Ты уже в яслях начал разбивать маленькие сердечки девчонок.

– Просто Лерка Кислова оказалась слишком впечатлительной, – хохочет балбес. – Слушай, а ты чего мне не сказала, что знакома с Бекетовым?

– Я?! – возмущаюсь. – Это ты чего не сказал, что он имеет какое-то отношение к школе.

– А что бы это изменило?

– Я бы сто раз подумала, подписывать ли твой контракт.

– Эм… Ты серьезно? – сводит брови домиком Дава.

– Помнишь, я упоминала, что имела несчастье пообщаться с тупоголовым спортсменом?

– Только не говори, что ты имела в виду Бекетова.

– А то кого? Он же двух слов связать не может. Надеюсь, этот товарищ не имеет непосредственного отношения к твоему тренировочному процессу.

– Да ты че, мам! Я бы сдох от счастья, если бы Серый провел с нами хоть одну тренировку. Он же лучший!

– Вот как? Я думала, лучший – Балашов.

– Балашов – боксер, мам. Это вообще другое.

– А, ну да… Я не очень по спорту, ты знаешь.

– Заметно. – Дава сжимает пальцы у меня на предплечье, мощи там – как у воробья под коленкой. Сынок картинно закатывает глаза. – Так, а как в итоге он оказался в кофейне? Я офигел, когда увидел твои фотки в их с Балашовым сторис. Даже глаза протер.

– Никого я не заманивала, – бурчу, – они сами пришли. У Демида дети. А ты знаешь, что у твоей мамы…

– … самые вкусные десерты!

– Вот именно. – Паркуюсь, заглушаю двигатель и, как в детстве, делаю Даве сливку.

– Ай, мам! Ну, ведь нос!

– Прости! – в ужасе отшатываюсь. – Сильно больно, да? Я совсем забыла…

– Жить буду. Пойдем уж, пока самокаты не разобрали.

– Ты мне не рассказал, какое Бекетов имеет отношение к школе.

– Как я понимаю, Серый – партнер Демида.

– Разве он живет не за границей?

– Жил. Теперь вот вернулся. Пацаны мечтают, что он возьмется тренировать. А ты просто так интересуешься, или, – сынок с намеком шевелит бровями, – он тебе понравился?

– Не выдумывай.

– На фотке Бекетов обнимает тебя как родную, – ржет Дава.

– В своих мечтах, – фыркаю я.

– Дыа-а-а? Так он к тебе реально подкатывал, что ли?

– Прикидываешь, какие это сулит тебе выгоды? Мальчик, ты, часом, не еврей? – хмыкаю я, оплачивая аренду самокатов через специальное приложение.

– Я уже говорил, что было бы круто с ним потренироваться.

– Прости, сынок, но тут я тебе не помощник. – Закидываю рюкзачок на плечо. – Готов? Догоняй тогда!

Мы катаемся, пока в парке не становится совсем уж темно. Погода классная, настроение, несмотря ни на что, хорошее, и домой совершенно не хочется.

– Зайдем в кафе? – предлагает Давид, кивая на уличную веранду одного милого ресторанчика.

– Только если ты угощаешь, – дурачась, хлопаю ресничками я.

– Куда ж тебя денешь? Пойдем.

Давид покровительственно приобнимает меня за плечи. Эти его шуточки мне хорошо известны. Чтобы не наглел, щиплю его за бок. Сынок совсем не по-мужски взвизгивает. Щекотки он жутко боится с детства.

– Жестокая женщина!

– Я тебя тоже люблю.

Наклоняю сына к себе и звонко чмокаю в нос.

– Добрый вечер.

Стиснув руку Давы, медленно оборачиваюсь.

– Сергей Михалыч? – Давид включается в диалог быстрей. – Добрый вечер, а что…

– Я твою спутницу украду на пару слов.

Я и понять ничего не успеваю, как Бекетов вырывает меня из рук сына и оттаскивает куда-то в темень.

– Что происходит?!

– Заткнись!