Доехали как-то быстро, правда, по дороге успели обсудить с одной дамой в годах и песцовой шубке, прихлебывающей коньяк из фитнес-бутылки, различные методы приготовления глинтвейна и варенья из черноплодки с апельсинами. А на переходе с «Пушкинской» на «Звенигородскую» спели с ребятами на эскалаторе задорное и праздничное «С первого и по тринадцатое» от «Несчастного Случая».

Вернувшись из-под земли на «Адмиралтейской», я поняла, что благодарна сыну за прогулку и рада не сидеть дома. Ни в кухне с Русом и какао, ни в кабинете с курсовыми и «Мартини», я не была бы настолько переполнена искристыми пузырьками праздничного настроения. Даже толпы изрядно напраздновавшегося радостного и вопящего народа меня не бесили. Было просто слегка бодро и, пожалуй, забавно.

Пока вертела головой, пытаясь определиться с наиболее красивой и короткой дорогой на Стрелку Васильевского острова, оказалась подхвачена довольным Русом под руку. Ребенок глянул в телефон, хихикнул и пробормотал:

- Идем, прочту тебе вступление от «Медного всадника» у ног оригинала.

Обалдеть! Вот это сюрприз! Чтобы Рус добровольно читал стихи? Спасибо, дедушка Мороз! Я, видимо, была не слишком плохой девочкой в этом году, раз такой подарок прилетел.

После того как я в полной мере насладилась декламационным талантом Русика рядом с творением великого Фальконе, стало ясно, что девочкой в прошлом году я была «зашибись».

Неспешным шагом со стаканом глинтвейна в руке к нам от набережной приближался Влад.

Ох.

- Морду сделай попроще. И печальнее. Запорешь, нах*, всю конспирацию, – прошипел Рус.

Я не успела среагировать (морду как раз поправляла), как Влад заржал. Весело и задорно. Так, что я не смогла не засмеяться вместе с ним.

С ними.

Двумя хитрыми мальчишками.

Которые улыбались настолько радостно и довольно, что становилось не только теплее, но и светлее.

- Да, всем сюрпризам сюрприз! – коварно улыбнулся Влад, прихлебывая из стаканчика.

Повеяло корицей и прочими дикими специями. Я демонстративно потянула носом, а Рус послушно выудил из рюкзака термос.

Вот так мы и встретили Новый год. У ног самой известной конной статуи основателя города. С глинтвейном и какао. И с мандаринками.

А потом пошли гулять.

Мы вздрагивали от хлопушечно-фейерверковой вакханалии, слегка ежились на все-проникающем ветру с залива, вместе с развеселыми горожанами кричали здравицы и отдельные пожелания. Зачарованно любовались россыпью звезд от мастеров китайской пиротехнической индустрии на низком чернильно-синем небосклоне. Хохотали, очищая на ветру мандаринки, которые мстительно брызгали в нас, все же подмерзших и оттого весьма криволапых, ароматным и радостно-оранжевым соком.

Впервые за долгое время я веселилась и радовалась жизни не в заслуженном отпуске на берегу теплого моря, не от какого-то дорогостоящего и долгожданного приобретения.

Нет, я гуляла по городу, что за двадцать три года стал родным. Впитался в кости, и они теперь чутко реагируют на изменение ветра; влился в кровь, и она игрой давления предупреждает о колебаниях температуры за бортом; проник в душу, и теперь там всегда слегка прохладно и туманно.

Но, возможно, у души еще есть шанс согреться?

- Как-то мы погорячились с маршрутом, и прилично так подмерзли. Давайте-ка в тепло, - решительно завернул нас от елки на Стрелке сознательный и адекватно соображающий Влад.

- О, так мы сейчас с Русланом топаем до «Горьковской», а там и до дома в тепле не слишком далеко.

- До дома и сейчас не слишком далеко, - хмыкнул Владимир Львович. - До моего. Идемте.