Дверь захлопнулась, отрезая ее от реальности.

Оглянувшись и дернув головой – видимо, изображая кивок, – Хокинс повел Пиппу по знакомому коридору мимо допросной номер один, по тому самому пути, каким она шла недавно в новой чистой одежде. Пиппа так и не узнала, чьи вещи ей выдали взамен испачканных. Тогда она тоже шла вслед за Хокинсом в маленькую комнату для допросов; их сопровождал мужчина, который не представился (или представился, но Пиппа не расслышала). Она помнила, как Хокинс держал ее за запястье, помогая прикладывать пальцы к чернильной подушечке, а потом к нужному квадратику на бумажной сетке. Узоры отпечатков были похожи на бесконечные лабиринты.

«Формальность, чтобы исключить тебя из числа подозреваемых, – пояснил тогда Хокинс». Пиппа помнила, как сказала ему: «Со мной все нормально». Хотя оба понимали, что ненормальнее ситуации не придумать.

– Пиппа? – Голос Хокинса заставил ее вернуться в реальность.

Инспектор остановился и открыл ей дверь в допросную номер три.

– Спасибо, – решительно сказала Пиппа и, поднырнув под его руку, зашла в комнату. Садиться не стала, только сняла с плеча рюкзак и положила на стол.

Хокинс скрестил на груди руки и прислонился боком к стене.

– Ты же знаешь, что я позвонил бы? – спросил он.

– Зачем? – удивилась Пиппа.

– Насчет Чарли Грина, – пояснил Хокинс. – У нас по-прежнему нет информации о его местонахождении. Но когда его поймают, я непременно позвоню. Не обязательно приходить и спрашивать.

– Я… Я здесь не из-за него.

– Вот как? – удивился Хокинс.

– Происходит кое-что странное, и я подумала, что стоит, наверное… сообщить.

Пиппа замялась и натянула рукава, решив прикрыть обнаженные запястья. Здесь нельзя оголяться и выставлять себя напоказ.

– О чем? Что случилось?

Хокинс напрягся, и глубокие складки пролегли от приподнятых бровей до плотно сжатых губ.

– Я… ну, возможно, у меня появился преследователь, – произнесла Пиппа, и последнее слово застряло в горле. А потом разнеслось по всей комнате, рикошетом отразившись от голых стен и тусклого металлического стола.

– Преследователь? – переспросил Хокинс. Возле рта проступили новые складки.

– Да. Мне так кажется.

– Ясно, – произнес полицейский и почесал седеющую макушку. – Ну, чтобы судить наверняка, должно быть не менее…

– Двух и более эпизодов, – перебила Пиппа. – Я знаю. Читала. Были. Даже больше. И в интернете, и… в реальной жизни.

Хокинс кашлянул в кулак, оттолкнулся от стены и подошел к металлическому столу. Ботинки скрипели, в их шелесте слышалось некое сакральное послание.

– Ладно. В чем это проявляется?

– Вот. – Пиппа взяла рюкзак и открыла его под пристальным взглядом инспектора. Сдвинула громоздкие наушники и вытащила сложенные листы бумаги. – Я составила таблицу, указав там подозрительные события. Сделала график. Еще есть фотография, – добавила она, разворачивая листы и протягивая Хокинсу.

Теперь настал ее черед наблюдать, как двигаются его глаза: слева направо, вверх-вниз.

– Здесь довольно много эпизодов, – сказал он скорее самому себе, нежели ей.

– Ага.

– «Кто будет искать тебя, когда ты исчезнешь?» – Хокинс зачитал вслух главный вопрос, и у Пиппы на затылке встали дыбом волосы. – Началось все в интернете, верно?

– Да. – Она указала пальцем на верхнюю половину страницы. – Сперва мне присылали письма, причем довольно редко. Затем, как видите, инциденты стали более регулярными и перешли в реальный мир. Если они связаны, то ситуация обостряется: сперва цветы на машине, потом…

– Мертвые голуби, – закончил Хокинс, водя пальцем по графику.