— Лежать с ней? — не понял я. — Зачем?! 

— Фр-р-р, — тяжело вздохнул зверь, даже не пытаясь что-то прояснить. Ладно, лежать так лежать. 

Спать не хотелось. Я и так долго отдыхал в отключке, тело, можно сказать, выспалось. Если нет возможности исследовать помещение, то как минимум видное мне окружение — вполне. И самым явным объектом для изучения была моя странная спасительница-аборигенка. Тем более пока она просто спокойно лежит, а не трещит без умолку, не задает миллион вопросов, не хмыкает и не брыкается.

Ржи бы, конечно, эта настороженная и явно битая жизнью… малолетка (прародители, опять малолетка!) меня так близко подпустила. И тем более уснула в одной постели с незнакомцем. Если бы не сэвен, который с самого начала потихоньку, украдкой, воздействовал на ее энергию, внушая тепло и доверие.

Минус тут один: теперь звероящер не даст навредить девчонке, если она сама не сделает что-то явно мне во вред. Ладно, разберемся.

Нос курносый, рот большой, полногубый и насмешливый. Губы потрескались — сухо здесь. Веснушки на щеках. Выгоревшие рыжеватые пряди волос разметались в разные стороны. Хм, первое несоответствие с Горгонзолой — там мы все, независимо от пола, старались патлы обрезать покороче. Даже шлюхи в борделях. Хорошая шевелюра — роскошь, которая говорит о том, что есть возможность ее отрастить, уберечь и более-менее нормально за ней ухаживать. Так что вывод очевидный: как минимум еды, а главное, воды у нее достаточно. Хотя по пути сюда я не заметил ни одной даже самой захудалой лужи. Не говоря уже об озере или реке. 

Среди наших косички-хвостики были только у Цвички, потому что недоеденная мелкая постоянно сидела в убежище, а мы ее бессовестно баловали. Я ругался и тоже таскал девчонке то кусок пожирнее, то огрызок расчески со свалки. 

И сейчас машинально тронул рыжую прядь, пропустил сквозь пальцы и понял — тут бы тоже пригодилась расческа. А еще волосы пахнут пылью и чем-то будто бы знакомым…

Так, стоп! Это не Цвичка, с чего вообще такие ассоциации и странные желания?!

Я убрал руку от чужих волос. Сэвен шумно выдохнул, заставив брошенную прядь как живую колыхнуться следом и погладить пальцы.

— Твои фокусы? — тут же преисполнился подозрений я. — Ее успокаивай, не меня. — Зверь недовольно фыркнул. — Вижу, что спит. Пусти. Надо осмотреться.

Перья на затылке сэвена опять грозно встопорщились, 

— Что значит «забрать себе»? Как проводника? — не понял я. — Нет, идея неплохая. Но боюсь, ты не сможешь постоянно туманить ей мозги. А иметь за спиной ненадежного напарника мне ни к рже не сдалось. 

Хохолок безнадежно поник.

— Глупый? Я? — От удивления у меня даже поднялась бровь. — Ты, кажется, забываешь, зачем мы здесь. Отодвинься. Или найди воду. Нам обоим не мешает напиться. Маяться дурью и альтруизмом будешь после миссии. Так и знал, что от Ивановых обязательно какая-нибудь подлянка прилетит. Не сами охомутают, так ящера зарядят. 

— Фр-р-р-р, — тяжело вздохнул зверь и наконец убрал свою голову. Точнее, демонстративно переложил ее на аборигенку. Ну и пусть, зато я уверен, что девушка не проснется раньше времени.

Теперь, когда в глазах окончательно прояснилось, я даже слегка впечатлен. Она одна отгрохала всю эту… на первый взгляд — нору в горе хлама. А на второй взгляд уже не все так просто.

Места очень много — нора просторная. И я даже с кровати вижу минимум три отнорка помимо входного, закрытого массивной стальной дверью. Неужели сама притащила сюда эту махину? Помещение круглое, и потолок в форме купола, перевитого большим количеством ребристых шлангов и стальных балок затейливого сечения. Где-то среди них спрятано несколько источников освещения, довольно ярких, но ни один не режет глаза, и в норе почти нет теней.