До того как Гитлер стал канцлером Германии, история австрийских евреев во многом была схожей с таковой у соседей – евреев немецких. О положении венских евреев первой половины XIX века можно судить, в частности, по зданию богато украшенной синагоги (Stadttempel), построенной в центре города в середине 1820-х годов. С одной стороны, интерьер – ионические колонны и куполообразный свод – свидетельствует о процветании и успехах венской еврейской общины, а с другой – очень скромный вход, почти невидимый с улицы, заставляет вспомнить о гонениях, несмотря на то что в 1782 году император Иосиф II подписал так называемый патент о религиозной толерантности, который вводил в империи свободу вероисповедания.

В 1867 году австрийские евреи наконец были по закону признаны равными в правах с остальными подданными короны, и в Вене начался золотой век еврейской культуры. Это было время композитора Густава Малера, писателя Артура Шницлера, психиатра Зигмунда Фрейда – все они родились в еврейских семьях. Безусловно, не всех австрийцев обрадовала новообретенная свобода евреев. Особенно яростный антисемитизм демонстрировали два политика – Георг фон Шенерер и Карл Люгер. Шенерер, лидер австрийского националистического движения, был одержим тремя идеями: желанием более тесного союза с Германией, неприятием католицизма и ненавистью к евреям. Тем не менее его антисемитизм строился больше на расовой, чем на религиозной почве. Эту мысль Шенерер сформулировал так: «Религия – только маскировка. Порок кроется в крови»^>41. Карл Люгер, бургомистр Вены, выступал против чрезмерного представительства евреев в определенных профессиях и утверждал, что они способны развратить любое общество. Нацистам подобные заявления были бы близки. «Как только государство позволяет евреям захватить власть, – утверждал Люгер, – ему грозит скорый крах, но в тех государствах, где хватает ума изолировать евреев, монархические принципы сохраняются»^>42. Люгер быстро обернул себе на пользу страх венцев перед наплывом евреев из Восточной Европы, особенно тех, кто бежал из России. Появились призывы закрыть австрийскую границу, дабы не допустить въезда в страну евреев. Усиливались страхи, что они привезут с собой разные болезни. Кроме того, евреи наверняка будут призывать к революции! В ноябре 1905 года в одном из своих выступлений Люгер прямо обратился к венским евреям. Бургомистр призвал их не принимать [еврейских] революционеров – социал-демократов. «Настойчиво предупреждаю евреев: здесь может произойти то же самое, что в России. Мы, венцы, антисемиты, но мы, безусловно, не склонны к насилию и убийствам. Тем не менее, если евреи станут угрожать нашему отечеству, мы этого не потерпим»^>43.

Вся эта австрийская антисемитская риторика была хорошо знакома антисемитам в Германии, но в плане «решения еврейского вопроса» между двумя странами имелось большое различие, и заключалось оно в пропорциональном соотношении еврейского населения. В Германии евреев было меньше 1 процента, в то время как в Вене в 1890 году их насчитывалось около 12 процентов, то есть евреями были примерно 100 000 из 820 000 жителей города. К марту 1938-го, когда нацисты вошли в Австрию, только в Вене жили более 180 000 евреев (возможно, и 200 000), а во всей Германии в это время их уже было в два раза меньше. Таким образом, еврейскую «проблему» в Австрии нацисты расценивали как намного более серьезную, чем та, что пока еще не была решена дома, в Германии.

Вспомним, что после окончания Первой мировой войны державы-победительницы решили разделить Австро-Венгерскую империю, и Австрия стала самостоятельным государством. Новое правительство в Вене хотело, чтобы Австрия вошла в состав Германии, но по условиям Сен-Жерменского договора 1919 года это оказалось невозможно. Австрийцы не забыли, что их просьба была отклонена – вердикт очевидно странный, учитывая обещание Вудро Вильсона обеспечить право наций на самоопределение.