В целом Нюрнгбергские законы лишь отражали реалии, которые уже сложились в Германии, поскольку еще до их принятия функционеры НСДАП на местах делали все для того, чтобы неевреи максимально дистанцировались от евреев как в частной, так и в общественной жизни. И все-таки эти законы стали своего рода водоразделом в отношении нацистского государства к немецким евреям. Теперь жесткого отделения евреев от остального сообщества требовал закон рейха, а это совсем не то, что инициативы горячих голов и непримиримых борцов за чистоту арийской крови на местах. Дело не только в том, что с 1935-го евреи легально считались «ненастоящими» немцами. Новое законодательство вторгалось в приватную жизнь каждого немецкого гражданина. Государство решило, что ему дозволено определять, с кем он – или она – может вступать в интимные отношения. Политическая полиция Третьего рейха (Geheime Staatspolizei, Gestapo) теперь получила право знать, как строится личная жизнь в каждом доме, и никто не был защищен от доноса. Что за неизвестный приходил вчера вечером к соседке? Не был ли он похож на еврея? Более того, государство могло теперь требовать отчета о том, что происходит в спальне этой самой соседки, от нее самой, поскольку определение «интимные отношения» стало трактоваться чрезвычайно широко, а в следующем году верховный суд рейха постановил, что в это понятие не входит «всякое непристойное действие, но оно не ограничивается непосредственным контактом, то есть помимо контакта как такового оно включает в себя любые действия сексуального характера с представителями противоположного пола, которые производятся вместо непосредственного контакта для удовлетворения сексуальных потребностей по крайней мере одного из партнеров»^>16.

Чтобы начать применять новые законы на практике, нацистам оставалось решить еще одну проблему – определить, кто является евреем, а кто нет. Теперь эта информация становилась жизненно важной в прямом смысле слова. Закон о защите немецкой крови и немецкой чести декларировал, что чистота немецкой крови необходима для дальнейшего существования немецкого народа, но нельзя же просто по лабораторному анализу определить, кто еврей, а кто нет, а изначально в тексте определения, кто является евреем, не было. Таким образом, этот расовый закон, принятый в Нюрнберге 15 сентября 1935 года, не имел оснований для применения на практике. Возникла срочная надобность в поправке к нему, и в середине ноября таковая была сформулирована – в Законе о гражданстве рейха появилось понятие «еврей». Речь в документе шла о «еврейской крови» и «чистокровных евреях», но при этом для определения еврейства пришлось прибегнуть к религиозным основаниям. Теперь закон гласил: «Евреем считается тот, у кого трое из родителей его родителей были чистокровными евреями». Но далее говорилось, что предки во втором поколении (бабушки и дедушки) считаются чистокровными, если он или она принадлежали к еврейской религиозной общине^>17. Таким образом, нацисты стали определять национальность человека по религиозной принадлежности его бабушек и дедушек.

Много времени у авторов закона ушло на решение вопроса о немцах, имеющих смешанное происхождение. У некоторых из этих законотворцев, ярых националистов, ведущих безупречно «арийский» образ жизни, оказалось по два еврейских предка во втором поколении. Между тем другие люди с такой же родословной были в глазах нацистов явными евреями, поэтому чиновники приняли двусмысленное решение. Оно основывалось опять-таки на изучении религиозной принадлежности конкретных людей. В соответствии с этим документом, если у женщины (мужчины) имелись две бабушки-еврейки, но ее (его) супруг (супруга) не был евреем (еврейкой) и он (она) не вели еврейский религиозный образ жизни, ее (его) еврейкой (евреем) не считали. А вот если при двух бабушках-еврейках есть еще и муж-еврей (жена-еврейка) или в семье придерживаются еврейских религиозных традиций, речь явно идет о еврействе.