Нельзя не отметить, что этот спецвыпуск Der Stürmer вызвал протесты не только за рубежом, но и среди христиан в самой Германии. Они были настолько сильны, что федеральному правительству пришлось внести «Еврейский убийственный заговор» в список запрещенных изданий. Важно отметить, что, по словам самого Гитлера, он запретил спецвыпуск Der Stürmer не из-за лжи о евреях, содержащейся в нем, а потому, что сама тема может быть истолкована как нападки на святое христианское сообщество^>36. Что из этого следует? Очевидно то, что, несмотря на признание политической целесообразности дистанцироваться от экстремистского содержания «Еврейского убийственного заговора», Адольф Гитлер не мог себя заставить выступить с критикой газеты за нападки против евреев.

Пока еще не существовало официального курса на сегрегацию немецких евреев от остального населения, но на них, особенно в провинции, оказывалось сильнейшее давление с тем, чтобы они покидали места, в которых их больше не желали видеть. В частности, газета Fränkische Tageszeitung 26 мая 1934 года сообщила следующее: «В четверг в 17 часов над домом последнего еврея, покинувшего Херсбрук, Средняя Франкония, был водружен флаг со свастикой. Округ Херсбрук окончательно очищен от евреев. Население восприняло этот факт с гордостью и удовлетворением»^>37.Fränkische Tageszeitung ликовала – есть надежда, что вскоре этому примеру последуют и другие районы. Недалек тот день, когда вся Франкония избавится от евреев. И вообще, неизбежно наступит такое время, когда во всей Германии не останется ни единого еврея!

Не было пока и закона, запрещающего евреям вступать в брак или иметь внебрачные отношения с неевреями, но тем не менее уже имелось много примеров того, как местные нацистские организации всячески унижали смешанные пары. Юрист еврейского происхождения Курт Розенберг в августе 1933 года записал в своем дневнике, как в Куксхафене, в Нижней Саксонии, арийскую девушку провели по городу с табличкой на шее: «Я свинья, потому что встречаюсь с евреем». Рядом толкали в спину ее молодого человека… В других местах на стены домов клеили листки с именами немок, которых заметили в компании с евреями. И повсюду евреям стали запрещать появляться на городских площадях^>38.

Тем не менее, несмотря на все примеры государственно санкционированного и инициированного на местах преследования, важно обратить внимание на то, что в это время не происходило. Немецких евреев еще массово не отправляли в концентрационные лагеря. Первые импровизированные лагеря создавались для политических оппонентов нацистов, а не для евреев. В Пруссии тысячи штурмовиков, призванных Германом Герингом во вспомогательную полицию – военизированную организацию, существовавшую в Пруссии и других землях Третьего рейха с февраля до середины августа 1933 года, задерживали своих бывших политических противников и сажали в импровизированные тюрьмы, созданные в неиспользуемых фабричных зданиях, на складах, даже в подвалах домов самих членов СА. Задержанных уже избивали и унижали. В марте 1933-го Вильгельм Мурр, вюртембергский гауляйтер и рейхсштатгальтер, то есть представитель имперского правительства на подведомственных ему территориях, в задачу которого входило наблюдение за выполнением политических директив фюрера и рейхсканцлера, сказал примечательные слова: «Мы не говорим: око за око, зуб за зуб. Нет, если кто-нибудь выбьет нам один глаз, мы снесем ему голову, а если кто-нибудь выбьет нам один зуб, мы раскрошим ему челюсть»