– Ты, ядрена вошь с жопы генсека, смотри куда свое сучное стадо ведешь! – донеслось до меня.
И я разревелась от счастья, что за меня заступаются, а не ругают. Впервые в моей жизни взрослый мужчина защищал, а не нападал. Подойдя ко мне, Анисыч помог встать и оторвать подол от педали, поставил велосипед и отдал его мальчишкам, обругав их за то, что толком не проинструктировали.
– Что вы за орлы такие? Девку посадили и пустили на коров! Это вам не Кармен какая-нибудь. С тореалдорами. Ну, чего ты ревешь, шельма? Не против танков же пустили, переживешь.
Кто такие танки, Кармен и тореадоры, я узнала позже от директора детского дома, пока медсестра замазывала зеленкой мои ободранные коленки.
– А ядрена вошь? – спросила я, чтобы окончательно прояснить вокабуляр. Но тут медсестра и директор прыснули со смеха.
– Это ты у Анисыча спроси, – ответила медсестра.
А я так и не решилась. В моем воображении эта вошь выглядела боевой, в военной каске и все время прыгающей приключениям навстречу.
Видимо, мой талант впутываться в истории не мог не проявиться и в столь важный день, как смена вероисповедания.
Я, конечно, попыталась договориться с королем через Витторино, но ответ, который он прислал на листе бумаги с печатью, гласил: «Это необходимо».
Король определенно думал, что, поманив меня сказочкой про зеркала, может вить из меня веревки.
В ответ я написала, что не полезу в купель, пока не переговорю с ним.
Меня уже облачили в красивое серебристое платье, уже подали экипаж, чтобы отвезти меня в Храм, а я все ждала ответа короля. Наше противостояние было невидимым, но вполне ощутимым. Я твердо решила, что одержу верх. Хоть в чем-то. Как с отцом.
Наконец он вошел в мою спальню, когда я стояла перед зеркалом спиной к двери, а Нисия поправляла мне подол.
– Вон, – коротко бросил он, и девушка как ошпаренная выскочила за дверь.
Я не поворачивалась, делая вид, что оправляю платье. Сердце колотилось где-то около горла. Одно дело бросить вызов, другое – платить за последствия. Потом посмотрела на себя в зеркало и встретилась взглядом с Генрихом. Мы оба отражались на его поверхности и казались фигурами на картине. На мгновение я подумала, что застывшее лицо короля на холсте или фотографии было бы красивым: гармоничные, благородные черты, густые каштановые волосы, ровная кожа, высокая, атлетическая фигура… Только сейчас я увидела, какая я хрупкая рядом с ним. Но в жизни это застывшее лицо внушало страх.
– У нас мало времени, потому что по этикету мужчина не должен посещать спальню невесты. Даже если он король. Подойдите к окну.
Заинтригованная, я прошла вслед за ним к окну. Здесь на меня падало яркое солнце, поэтому я хотела отвернуться от света, но король остановил меня.
– Нас меньше услышат, если мы будем говорить, отвернувшись от двери.
– Нас вряд ли подслушивают, – заверила я его. – В гостиной слишком много народа.
– Я не хочу рисковать. В чем дело?
– Витторино сказал мне, что после свадьбы я перееду в королевские покои, – пошла я напролом. – Это так?
– Вас это не устраивает? – ледяным тоном спросил король.
– Вы идиот? – вдруг сорвалась я. – Вы обещали мне, что это будет брак понарошку, а теперь я должна с вами спать?
– И поэтому вы отказываетесь менять религию?
Король никак не отреагировал на мое оскорбление. А я, сорвавшись, испугалась, что мне сейчас отрубят голову.
– И поэтому тоже. Я вам совсем не верю.
Король немного опустил голову, словно решил поразглядывать свои сапоги. Потом, не повернувшись ко мне ни разу за время разговора, равнодушно сказал: