Ты рассказывала, что тебе важно, чтобы твой клиент отдохнул, придя к тебе – твоя работа заключается не только в стрижке, но и в том, чтобы сделать приятно другому. Ты упоминала о том, что люди порой засыпают от расслабления, люди могут выговориться, и им становится легче – со временем ты научилась не брать на себя чужое. Ты радуешься, когда люди возвращаются к тебе снова – они любят возвращаться туда, где им хорошо. Ты не стала критиковать мою стрижку, а лишь сказала, что могла бы сделать немного иначе, на свой вкус.
Моя работа – это ты. Это я. Я – исследователь. Автор. В своей предыдущей откровенной работе я писал:
«Я понял, почему меня не привлекают проститутки, не потому что любви за деньги не купишь, а потому что глубокой искренности не даст мне ни одна, даже самая дорогая и роскошная, шлюха; мне не нужны громкие вздохи и „ахи“, мне нужна только искренность. Такую искренность могут дать лишь те, кому ты открыл свою душу, свою честность, свой огонь. Свою наготу. И когда все увиденное принимают в тебе безусловно».
Это был довольно поверхностный взгляд на девушек, занимающихся проституцией, основанный на единственном в моей жизни опыте. Когда мне было девятнадцать, я переживал болезненный разрыв с девушкой, с которой встречался год, – она вышла замуж. Однажды ко мне приехал школьный товарищ, и мы решились воспользоваться услугами проститутки. Мы поехали ночью в центр города, в бордель. Это была обыкновенная квартира в пятиэтажном доме на последнем этаже. Помню, нас попросили позвонить по телефону перед тем, как стучать в дверь. Первое, что я ощутил, когда вошел в квартиру, – запах дыма, там было очень накурено. Казалось, стены, полы и каждая вещь в этой квартире впитали в себя дым и воняли им. Почти сразу у входа располагалась небольшая кухня, за столом сидели и курили две обыкновенные девушки. Не модельной внешности, спустившиеся с глянцевых обложек, а самые обычные, ничем не запоминающиеся, худые. Они громко разговаривали.
– Вещи можете оставить там. Душ там. После душа один может заходить в комнату, а второй пусть подождет пока на кухне.
Мой друг первым пошел в душ. Я закурил, стоя недалеко от стола. Разговор с девчонками завязать не пытался, лишь попросил пепельницу, мне было интересно, но неуютно. Я был робок, застенчив, кажется, мы перед приездом даже выпили для смелости, но это не особо помогло.
Я курил одну за другой и ждал, когда вернется мой друг. В этой квартирке слышимость была хорошая, девчонки не обращали внимания ни на меня, ни на стоны моего друга, который занимался сексом с их коллегой, работавшей в спальне. Они болтали о шмотках, о том, что все дорожает, смеялись над ситуациями, в которые я не был посвящен. Мой товарищ вышел минут через десять, может, пятнадцать, хотя у каждого из нас был проплачен час. Чуть позже я узнаю от него, как наша путана сначала надела резинку и сосала член через нее, поднимая инструмент, которым предстояло входить в нее моему товарищу. Когда наконец удалось привести орган в «чувство», мой друг занимался с ней сексом лицом к лицу, пока не кончил. Он ее не гладил, не брал за волосы, не трогал грудь, не засовывал пальцы, куда ему вздумается, не целовал в губы – просто входил в нее, пока не кончил.
Когда подошла моя очередь, я сходил в душ. Покурил еще раз перед походом в спальню, а затем, немного волнуясь, без стука вошел в небольшую, ничем не примечательную обитель «похоти и страсти». Обыкновенная спальня, метров восемь, квадратной формы. Большую часть комнаты занимала широкая кровать.