Королевский замок, безусловно, считался подлинной жемчужиной Южных островов. Когда люди, впервые оказавшиеся на этом архипелаге, видели длинные, приземистые, уходящие за горизонт массивные стены, они поначалу принимали их за какое-то морское чудовище. Замок был выстроен из гладкого, блестящего черного камня, который добывали исключительно на Южных островах. Единственными отверстиями во всей внешней стене замка были четыре окна, выходившие на северную сторону – ту сторону, где располагалось ближайшее соседнее королевство. Это делало замок неприступным, но при этом действительно придавало ему сходство с морским змеем. Люди, родившиеся и выросшие на Южных островах, обожали этот замок и считали его очень красивым. В целом они находили определенное величие уже в том, что королевству удалось не только выжить, но даже достичь определенного процветания в столь суровом и негостеприимном краю.

Но на взгляд принца Ханса, младшего сына короля Южных островов, дворец был безобразен. Просто уродлив, и страшен к тому же. И он ненавидел его так же, как ненавидел каждый дюйм каждого из семи островов. Для него не имело значения, что море вокруг них давало щедрые уловы, а скульптуры из на редкость твердого черного островного камня были в большой цене на материке. И ему было наплевать, что его отец благодаря всему этому нажил несметные богатства, превосходившие всякое воображение. Для него Южные острова, а вместе с ними и замок, были тюрьмой, а родной отец – жестоким тюремщиком.

Последние двадцать минут Ханс топтался перед высокими дверями Большого зала, пытаясь заставить себя войти. День клонился к вечеру, и привычный ветер немного улегся. Обычно в замке ничего не было слышно, кроме вечного завывания ветров, и сейчас Ханс с удивлением обнаружил, насколько ясно можно разобрать доносящиеся из-за закрытых дверей звуки. Громче всего, конечно, звучал голос его отца. Его трудно было не услышать. Низкий, уверенный голос, резкие рубленые фразы. Король не любил тратить слова попусту. «Ближе к делу, Ханс. Говори по существу», – окорачивал он Ханса каждый раз, когда ему казалось, что младший сын злоупотребляет его вниманием.

Бас отца время от времени перемежался голосами двенадцати старших братьев Ханса. Они были ему так же привычны, как запах соли или вой ветра, и почти так же ненавистны. Вся его жизнь прошла в тени братьев, и каждое его воспоминание было так или иначе связано хотя бы с одним из них.

Большинство из этих воспоминаний отнюдь не были счастливыми.

Собираясь с духом, Ханс сделал глубокий вдох. Больше всего на свете ему сейчас хотелось развернуться и уйти, но он понимал, что должен хотя бы показаться на глаза остальным. Отец потребовал, чтобы он присутствовал сегодня, а когда король чего-то требует, остальным приходится подчиняться. В данном случае ему надлежало явиться на парадный обед, последний в длинной череде похожих обедов – устроенных в честь дня рождения его матери. «Я просто войду, поздороваюсь с отцом, еще раз поздравлю маму, а потом могу убираться, – подумал Ханс. – Пять минут, не больше. Какой может быть вред от этих пяти минут?»

Он передернул плечами. В обществе его старших братьев пять минут могут оказаться очень неприятными… и очень долгими.

Выдохнув, Ханс толкнул дверь и шагнул в Большой зал. По случаю торжества его освещали тысячи свечей, от которых в зале было дымно и душно до головокружения. Во главе огромного стола восседал король, оживленно беседуя о чем-то со своим старшим сыном, Калебом. Оба мужчины были полностью поглощены друг другом, откровенно игнорируя сидящих рядом женщин. Королеву, мать Ханса, привычное пренебрежение мужа уже давно не смущало: за тридцать лет брака она привыкла с ним мириться. Она молча глядела в пространство остановившимся взглядом, одной рукой теребя тяжелое ожерелье на шее, а другой сжимая ножку бокала с вином. Заметив вошедшего сына, она приветствовала его слабой улыбкой.