– Съезжу поговорю с ним, узнаю, что ему известно. – Селитто натянул пальто. Всегда лучше приходить к свидетелям, когда они тебя не ждут. Предварительный звонок с предупреждением давал возможность выдумать массу лжи независимо от того, было им что скрывать или нет.

– Постой, Рон, – окликнул его Райм.

Детектив оглянулся.

– А что, если он все-таки не продавал часы Часовщику?

Селитто кивнул:

– Да, я уже об этом думал. Что Часовщиком может быть он сам, или его партнер, или друг.

– Возможно и то, что он стоит за всем «проектом», а Часовщик всего лишь работает на него.

– И такой вариант я тоже принимал во внимание. Ладно, не будем волноваться раньше времени. Справимся.

Звуки ирландской арфы лились в уши Кэтрин Дэнс; она рассеянно созерцала проносящиеся мимо улицы Нижнего Манхэттена по пути в аэропорт Кеннеди: рождественская мишура, разноцветные лампочки, коробки с подарками…

И влюбленные пары. Рука об руку. Ходят по магазинам в поисках подарков. Или просто прогуливаются, проводят каникулы.

Она подумала о Билле. Спросила себя: понравилось бы ему здесь?

Как странно, что в памяти после двух с половиной лет – время, которое при других обстоятельствах показалось бы бесконечно долгим, – остаются самые незначительные мелочи.

«Миссис Свенсон?»

«Это Кэтрин Дэнс. Свенсон – фамилия моего мужа».

«А-а… С вами говорит сержант Уилкинс. Калифорнийский дорожный патруль».

По какому поводу дорожный патруль может звонить ей домой?

Дэнс была на кухне, готовила обед, вполголоса напевая песню Роберты Флейк, и пыталась вычислить, какая из насадок на кухонный комбайн нужна ей в данный момент. Она собиралась приготовить гороховый суп-пюре.

«Боюсь, я должен вам кое-что сообщить, миссис Дэнс. О вашем муже».

Держа телефонную трубку в одной руке, а поваренную книгу в другой, Кэтрин остановилась посреди кухни и уставилась на рецепт супа, слушая слова полицейского. Дэнс и сейчас в мельчайших подробностях помнит эту страницу, хотя видела ее всего однажды. Она даже помнит надпись под рисунком. «Великолепный вкусный суп, который вы приготовите за несколько минут. И очень питательный».

Она и сейчас смогла бы приготовить его по памяти.

Хотя с тех пор никогда и не пыталась.

Кэтрин Дэнс понимала, что должно пройти определенное время, прежде чем она исцелится от своего горя. «Исцелится» – именно этим словом воспользовался ее психоаналитик. Он ошибался; как очень скоро поняла Кэтрин, от настоящего горя невозможно исцелиться полностью. Шрам, затягивающий глубокую рану, остается шрамом. Со временем на место боли приходит онемение. Но здоровую кожу под шрамом уже никогда не восстановить.

Дэнс улыбнулась, осознав вдруг, что здесь, в такси, она скрестила руки и поджала ноги. Эксперту по кинесике прекрасно известно, что означают подобные жесты.

Улицы казались совершенно одинаковыми: темные каньоны между громадинами зданий, серые и мутно-коричневые, расцвеченные неоном реклам: «АТМ», «Закусочная», «Маникюр за $9,95». Какой контраст с полуостровом Монтерей, с его дубами и эвкалиптами, песчаными участками, перемежающимися зарослями суккулентов. Такси ехало довольно медленно. У Кэтрин была масса времени для воспоминаний. Городок, в котором она живет, Пасифик-Гроув, на самом деле представляет собой викторианскую деревню в 120 милях к югу от Сан-Франциско. Население в нем всего 18 тысяч душ, он примостился между шикарным Кармелем и трудолюбивым Монтереем, прославленный в «Консервном ряду» Стейнбека; за то время, которое потребовалось такси, чтобы миновать восемь нью-йоркских кварталов, Пасифик-Гроув можно проехать весь из конца в конец.