Пальцы скользили в крови и не могли ухватить металл.

Кто бы ни создал это оружие, он точно знал, как причинить наибольшее количество страданий.

Вцепившись зубами в металл, я вытащила осколок и брезгливо отбросила его в сторону, сплевывая и стирая с губ густые капли эльфийской крови. Кровь перестала течь сразу, стоило извлечь кусок железа, и синюшные разводы, отравлявшие тело, тут же побледнели и исчезли. Перетерев в ладонях мох и багульник, я залепила дыру зеленой лепешкой. Лечебная масса никак не желала держаться, отваливаясь пластом.

Вот проблема, перевязать рану было нечем. Но так как я обязана заботиться об эльфийской скотине, словно о самой себе, пришлось жертвовать последним. Чего только для себя любимой не сделаешь. Воровато оглянувшись, я стянула панталончики – рваные, ношеные, но чистые. И окончательно дорвала на полоски. Прикоснуться к белоснежной рубашке фейри я не рискнула, да и со скользким шелком никогда не работала, может быть, для перевязок он вреден?

А натуральная льняная ткань и лекарство будет держать, и кровь остановит. Завершив с перевязкой, я вздохнула с облегчением. Давящее чувство обязательств, что довлело надо мной, исчезло. Это все, что я сейчас могла сделать для рыцаря. Если бы была игла, я могла зашить рану, а так… будем надеяться, что он не умрет. Хотя очень хотелось прикопать фейри в болоте. Смерть эльфийского вруна освободила бы меня от обязательств.

Где-то далеко вновь прозвучал рог, заставив мое сердце тревожно сжаться. Я подняла голову и обомлела. Болотные кочки двигались.

Медленно, вкрадчиво, замирая, стоило мне посмотреть в их сторону, и делая стремительные рывки, когда я отворачивалась и подсматривала краем глаза.

Я крутанула головой и убедилась, что меньше дюжины травяных кочек стремительно берут нас в кольцо. В тусклом свете гнилушки, поднятой повыше, я могла видеть, что все холмы движутся к нам.

Мерзкие болотные твари с кривыми острыми зубами, перебирая лапами, ползли полчищами. Локти высоко торчали над головой, а колени, казалось, выгибались в обратную сторону.

На голове у них росли пышные кусты осоки, а среди свисавших травинок горели красные точки глаз. С зубов по узким кривым подбородкам сочилась сине-зеленая слизь, капая в вереск. От голода, не иначе!

Они были близко, чертовски близко!

Красных точек становилось все больше и больше. Свет гнилушки приманивал их, так они лучше видели добычу. Где свет, там и вкусные хрустящие людишки. Такие слабые и доступные. Возможно, потушив огонь, мы могли бы скрыться в темноте, но, во-первых, эльф был без сознания. Во-вторых, я до смерти боялась остаться во мраке один на один с этой болотной жутью.

Синезубки, пощелкивая зубами, кружили вокруг нас. Явно примериваясь к поеданию, повизгиванием в ночи решая, как лучше начать нас пожирать. Даже тусклый свет гнилушки причинял им боль, подтверждая – они темные твари.

Я, кряхтя, попыталась приподнять эльфа из грязи.

«Нет, слишком тяжелый!» – в панике подумала я. А бросить фейри и бежать мне не позволяла магия сделки. Хотя очень хотелось. Правда, я не была уверена, что смогу удрать от тварей, синезубки, если хотели, могли двигаться очень быстро.

Однако надо было как-то спасаться. Я схватила рыцаря за плечи и начала трясти, силясь привести в чувство и рискуя разбередить рану. Эльфы живут на болотах с незапамятных времен, должны же они как-то управляться с этой нечистью?!

Только пара увесистых пощечин заставила фейри возмутиться и принять вертикальное положение.

Рыцарь шатался, как пьяный, держась за раненый бок. Надо отдать фейри должное, даже с дырой в боку он умудрялся брыкаться и бесить меня.