Рыжие близняшки обиженно засопели.

— Простите, — сказала женщина, понурившись, — это просто невыносимо… Я не знаю, что с ними делать. Это дети моей сестры, и я совершенно с ними не справляюсь. Все время то одно, то другое!

— Как вы это сделали? — с вызовом спросила левая близняшка. Она прищурилась, и шарф Холли слабо трепыхнулся на земле и бессильно замер. Тэссе даже смотреть на него не пришлось.

— Понимаете, — бормотала женщина, которая, кажется, была совершенно не в себе, — наша машина по дороге сюда все время подпрыгивала и виляла. Хот-доги сбегали из закусочных прямо в наши карманы. А однажды дорожный указатель сорвался со столба и просто улетел в небо. И я… просто в ужасе. Что такое Нью-Ньюлин? Приют для особенных детей? Господи, скажите мне, что он где-то рядом! Я так устала. Наверное, вы считаете меня сумасшедшей и думаете, что я все придумала? Все так думают! Все вокруг уверены, что я просто не хочу присматривать за племянницами, ведь даже их родная мать не захотела! Но я говорю правду — эти дети одержимы дьяволом. Возможно, нужно было отвести их к священнику, а не на край земли, где даже асфальта нет.

— Я покупаю альпак, — ответил Холли. — Чтобы постелить асфальт, нужно продать еще парочку фрэнков. Нельзя получить все сразу, знаете ли.

— Что? — женщина посмотрела на него с непониманием, а потом вдруг заплакала.

— Фу, — испугался Холли, — тут нужна Фанни. Код красный!

— Напиши ей, — кивнула Тэсса, — бедняжку надо уложить в кровать и дать поспать несколько суток.

— Вы не понимаете! — закричала женщина. — Мне нельзя спать! Кто знает, что они еще сотворят, если я не буду за ними присматривать.

— Больно много от вас толку, — хмыкнула Тэсса, подошла к девчонкам и склонилась над ними. — Вот что, милые мои. Я шериф этой деревни, и я — инквизитор. Хотите узнать, на что способен боевой инквизитор, однажды разнесший Лондон?

Холли, судорожно набиравший сообщение Фанни, едва не выронил телефон — вокруг похолодало, и ему захотелось склониться в книксене или отдать честь. Что-то из этой области. Потому что Тэсса сейчас была не просто запутавшейся в собственном раскаянии женщиной, она была властью. Законом. Чем-то устрашающим.

Он уже видел подобные перемены раньше, и каждый раз они казались ему неумолимыми. В такие моменты Холли пугался, что другая Тэсса, та, что шутливо спорила с ним за ужином и видела его картины по-настоящему, никогда больше не вернется.

— И если вы хоть кому-то в моей деревне причините вред, — веско проговорила она, — сломаете забор или, например, отправите в небо скамейку, то я оттаскаю вас за уши. А теперь поднимите этот шарф, почистите его и отдайте Холли.

— Инквизиторы не имеют права угрожать людям, — подала голос правая близняшка, напуганная, но упрямая, — только чудовищам.

— Но люди, которые заткнули мне рот моим собственным шарфом, и есть чудовища! — воскликнул Холли.

— Будешь знать, как хамить, — безжалостно отрезала Тэсса.

Вообще-то это было обидно. Холли никому не хамил, хамят ведь того, чтобы обидеть кого-нибудь. А ему было плевать на эту женщину и ее племянниц, он просто хотел торта и не хотел возиться с незнакомцами.

И Тэсса должна быть на его стороне, не так ли, а не отчитывать при посторонних?

Холли и сам не заметил, как заразился традиционной для жителей Нью-Ньюлина нелюбовью к чужакам.

Они не какой-то там фестивально-туристический городок, как Ньюлин, например.

Надувшись, он никак не отреагировал на то, что его шарф взлетел с земли, отряхнулся, как собака, и снова обвил его шею.