– Я поняла… – глухо пробормотала я. – Хватит.

– Не хватит! – рявкнул Рамон. – Ладно, молодые мамаши – они помешаны на здоровье своих детей и имеют право на фобии. Но ты-то в состоянии соображать, правда? Неужели ты думаешь, что для исследования малышни нам обязательно надо их резать? В наше время абсолютное большинство процедур проводится без вмешательства в организм.

Я почувствовала себя дурой и виновато вздохнула:

– Извини…

Родригес прервал свой монолог, потом почесал затылок и задумчиво пробормотал:

– Черт! А ведь ты в чем-то права! Мы заигрались в секретность.

– Не поняла?

– Да если бы девочки присутствовали при контрольных процедурах, то перестали бы дергаться сами, и…

– …начали бы вам помогать! – с облегчением выдохнула я.

– Можно сказать и так… Хотя от некоторых видов «помощи» я бы, пожалуй, отказался.

– О чем это ты?

– Да так, о своем, о девичьем, – устало усмехнулся полковник. И, увидев на моем лице гримасу недоверия, раздраженно добавил: – Не дергайся: эта фраза не имеет никакого отношения ни к Демоницам, ни к их детям. Так, кое-какие не очень приятные воспоминания.

– Ясно. – Я разгладила складку на штанах и виновато пробормотала: – Пойду, наверное. И… извини меня, ладно? Я просто…

– …переживала. – Родригес фыркнул и, увидев, что я встаю, отрицательно помотал головой: – Не торопись! Раз ты уже тут, ознакомься-ка с одним документом.

Я опустилась обратно в кресло и с интересом пробежала взглядом первый абзац текста, украшенного грифом «ДСП»[58].

– Аналитическая записка? От Саши Тишкина?

– Не совсем, – ухмыльнулся Рамон. – Скорее, кое-какие выводы, сделанные на основе полученной от него информации.

Я проглядела еще абзаца четыре и снова не удержалась:

– Рейд? К Циклопам? А Вик уже в курсе?

– Орлова, ты сегодня невыносима! Прежде чем задавать вопросы, пожалуйста, дочитай текст до конца…

Пальцы, прикоснувшиеся к щеке, были холодными, как лед. А рывок за веко – настолько грубым и бесцеремонным, что рука, повинуясь вбитым в подкорку рефлексам, сжалась в кулак и… не сдвинулась с места даже на миллиметр. Впрочем, удивиться этому он не успел: одновременно с попыткой пошевелиться откуда-то сверху и сзади раздался хриплый и очень низкий рык:

– Он очнулся, босс!

– Отлично… Свободен… – отозвался неведомый «босс», а следом за этой фразой легонечко зашелестела сдвигающаяся дверь.

Механически отметив, что не услышал звуков шагов уходящего человека, Сеппо попробовал открыть глаза и мысленно сжался от ужаса: веко, только что приподнятое врачом, снова опустилось и напрочь отказалось двигаться!

– Последствия стазиса… – констатировали справа-сзади. – Пройдут через пару минут.

«Стазис?» – Мысль, появившаяся в голове, была медленной и какой-то тягучей. Настолько, что смысл, вложенный в это слово, он понял только через вечность. А среагировал на него только тогда, когда почувствовал покалывание в кончиках пальцев, першение в горле и легкий, но чертовски неприятный зуд под кожей лица.

– Для чего меня в него по… – начал было он. И замолчал, сообразив, что не узнает тембр своего голоса.

– Жить хотите? – проигнорировав заданный наполовину вопрос, хмыкнул «босс».

– Жить?

– Ага…

– А что, есть другие варианты? – ответил Сеппо и, услышав собственный голос, снова почувствовал себя не в своей тарелке: слова, выговариваемые непослушными губами, звучали так, как будто их произносила… женщина!

– Есть… – усмехнулся его собеседник. – Череда убийств тех, кто занимал сколько-нибудь значимые посты в руководстве КПС, продолжается: позавчера в Алькирате был убит экс-председатель КПС господин Джереми Мак-Грегор…