– Довольно парадоксально, что он помешан на том, чего у него никогда не было и не будет! – Роз захохотала так злорадно и заразительно, что Аврора присоединилась к подруге.

Последнюю пару отменили, и Аврора вернулась с занятий намного раньше, чем должна была. Мать, отец и даже Чад (который, кажется, вообще не выходил сегодня за порог), к сожалению, были дома, поэтому у нее наметился теплый долгий вечер с семьей, так как ни выступление в кабаре, ни репетиция сегодня не намечалась.

Поэтому Аврора решила посвятить большую часть вечера расчистке дорожек и, вооружившись большой лопатой, вышла в заметённый снегом сад. Это было со всех сторон верное решение – посидеть в одиночестве в своей комнате ей все равно бы не дали, а тут она и полезность для своего дорогого семейства сделает, и разомнется на свежем воздухе – красота!

Сдвинув на затылок черную вязаную шапочку, раскрасневшаяся на легком морозце Аврора споро работала лопатой, разгребая снег не только на центральных дорожках, но и на тропинках, которые вели вглубь сада. Это было совсем необязательно, зато помогало занять время. Когда она закончит, совсем стемнеет и придет время ужина. А после него уже можно укрыться в своей комнате – вряд ли ее будут дергать.

Рори так увлеклась, что аж жарко стало. Она хотела было снять бушлат, но благоразумно удержалась от этого – в одном свитере запросто можно простыть! Кстати, этот самый бушлат, в котором работала Рори, был во всех отношениях замечательной вещью. Старый-престарый, потертый-препотертый, когда-то он был частью зимнего комплекта формы приемного отца, но сейчас все нашивки и шевроны с него были бессовестно содраны. Авроре не особо хотелось надевать на себя вещь, которую когда-то носил Азриэль Франсон, но особого выбора не было. Свою собственную куртку в саду она могла испачкать или порвать. А эту хоть не жалко!

– Такое рвение к труду достойно похвалы, – услышала Рори вдруг и от неожиданности зачерпнула лопатой неприподъемную кучу снега. – Не боишься застудить связки?

Около калитки стоял новоявленный дядюшка собственной персоной. Держа руки в карманах расстегнутого черного пальто, Гэбриел Франсон улыбался так, будто не было для него счастья в этой жизни большего, чем лицезреть запыхавшуюся Аврору в старом потертом бушлате и с лопатой наперевес.

Странно, вроде приемная мать не говорила, что сегодня у них будут гости. Иначе бы она уже давно весь дом с ног на голову перевернула – Бригита отчаянно хотела не ударить в грязь лицом перед богатеньким родственником и оказать ему по-настоящему душевный прием.

– Вряд ли они в опасности – не так уж сегодня и холодно, – ответила Рори, выпрямившись и отводя со лба прилипшие к нему волосы.

– И все же я на твоем месте был более осторожен, – отозвался дядя, и Рори почудилось, что он вкладывает в эти слова какой-то свой, только ему понятный смысл. – Твои приемные родители дома?

Он так и сказал: «приемные» и Рори обратила на это внимание. Слово было бесцеремонным, никому из окружения девушки в голову бы не пришло сделать это уточнение, но именно так Рори всегда называла Франсонов про себя.

– По-моему, к вашему визиту они не готовы, – проговорила Аврора.

– Я имею одну отвратительную черту – появляться нежданно-негаданно, – доверительно сказал дядя Гэбриел, подходя к ней ближе. – Но, по-моему, в этом случае радость от встречи более живая и неподдельная…

– Или вам просто нравится заставать людей врасплох… – Рори пожала плечами и почему-то отвела взгляд.

Розали, разумеется, сморозила ерунду, когда сказала кое– что совершенно неприличное про глаза ее новоиспеченного дядюшки, но в одном она была права – что-то в них было. Что-то такое… Слишком чистые, яркие и пронзительные. Ему хотелось верить. Хотелось довериться и выложить всю свою подноготную. И это внушало неприятное чувство уязвимости.