– Так, господин Франсон, – шепотом сказала Рори. – Так.

Она шла за Гэбриелом безропотно, как овца на заклание и сама ненавидела себя за это. После того, как он ее трогал и как на нее смотрел, ей оставалось только плюнуть ему в лицо и, быть может, у нее все-таки еще хватит духу это сделать.

Около ажурной калитки, кованные бутоны роз которой напоминали вытянутые головки змей, темнота подступила со всех сторон, разбавляемая лишь яркими квадратами окон гостиной, где ее приемные родители и новый шериф сейчас вели свой интересный разговор. Темнота была извечным врагом Рори, но она смутно понимала, что сейчас, радом с этим человеком… или существом… или кем там он по-настоящему был, ей нечего бояться ночи.

– Занятный тип этот Брадшо, – проговорил Гэбриел, закуривая черную сигарету с золотым фильтром. – Дай ему волю – вешал бы всякого осужденного на каждом городском столбе, при этом искренне веря в то, что делает правое дело. Все-таки нет ничего страшнее фанатиков с добрыми намерениями.

– Быть может, исчадье ада со злыми? – негромко отозвалась Рори и тут же пожалела о сказанном.

– Кто сказал тебе, что мои намерения злы? – в его голосе вроде бы искреннее удивление, но это насмешка, которую он даже не пытается скрыть.

– Как же то, о чем говорят Дети Надежды? О чем написано в Библии? Как быть с концом света? – она не могла поверить, что действительно говорит ему все это, испытывая смутное ощущение, что стоит на самой высокой и самой узкой перекладине электрической вышки на уровне ста двадцати метров над землей.

– Я тебя умоляю, Рори, – Гэбриел Франсон глубоко затянулся, выдохнув дым в холодное ночное небо. – Библия – всего лишь раздутый пресс-релиз, который, если честно, я бы даже не назвал особо удачным. Изнасилования, каннибализм, инцест… Нормально, по-твоему? Но личный бренд сейчас решает все, а он действительно вложился в его развитие. Если все пошло удачно – на то его воля. Если нет – пути его неисповедимы. Люди ищут в Библии откровение. Что они находят? Может произойти что угодно. Это не конец света, Аврора, это всего лишь смена правления, которая, между нами говоря, назрела уже давно.

– Не знаю, какую роль вы в этом уготовили мне, – внутри нее все гудело, точно напитанное мощнейшим электричеством. – Но я бы не хотела участвовать… если вы не против, конечно.

– Я же просил оставить это дурацкое «вы», – сокрушенно покачал головой он и цокнул языком. – Раздражаешь меня… А когда я бываю раздражен, я… становлюсь неприятен.

Переход от доброго дядюшки к кому-то совершенно незнакомому, жутковатому и озверело-прекрасному был слишком резок. Аврора и пикнуть не успела, как оказалась притиснута к калитке, задравши локоть и впившись в витой кованый элемент, словно желая найти в нем спасение.

– Ты догадываешься, – этот голос звучит около самого уха и Рори с ужасом чувствует, что от одного его звука тело становится безвольным, как бланманже, а в сознании вспыхивает калейдоскоп непозволительно развратных картин.

– Вряд ли есть та, что сможет устоять перед самим дьяволом, – сквозь силу прошептала Аврора, пытаясь дышать через раз, чтобы не обонять его запах – древесный, землянистый, янтарный, ромовый – он сводил с ума. – Нечестная игра, но кого это удивит?

– Ты можешь, мицара. Можешь, но не хочешь.

Он лжет. Рори прикрывает глаза, до боли вцепившись в холодный металл решетки за спиной, как будто это как-то может помочь и изо всех сил пытается заставить себя опомниться, прекратить этот психоз. Но все, о чем она может думать – если сейчас он ее не поцелует, она умрет, у нее просто-напросто разорвётся сердце.