Разбираем пакеты и тащимся к выходу, едва передвигая ноги.

Завтра у меня выходной, наконец-то высплюсь и займусь домашними делами. А ещё у меня наполеоновские планы: мечтаю в следующем году поступить в вуз, пусть не в такой престижный, как планировала, но все же. Результаты ЕГЭ ещё действительны, надеюсь, суммы баллов хватит, чтобы попасть на бюджет. Завтра планирую подать документы на курсы при университете, потому что у вуза есть свои внутренние экзамены.

Только выхожу на крыльцо черного хода, как кто-то хватает меня за руку и тянет в сторону. От неожиданности реагирую как девчонка: вскрикиваю, испуганно оглядываюсь и столбенею…

Сзади стоит мажор и ухмыляется кривым ртом. Он очень высокий, выше меня почти на голову. И сильный. Нависает мощной стеной, закрывает личное пространство так, что не остаётся чистого воздуха, нечем наполнить легкие.

Зато в нос бьет запах алкоголя, смешанный с ароматом парфюма. Резкий, раздражающий, вызывающий головокружение, тошноту и… какое-то непонятное волнение. Я впервые оказываюсь так близко к взрослому мужчине, и эта близость тревожит не на шутку.

— И куда куколка собралась? — без предисловия спрашивает он и крутит на пальце ключи от машины.

— Простите, это вы мне говорите? — с тоской смотрю на близкий автобус, освещённый огнями, и коллег, уже забравшихся в салон.

— Ну да.  Поехали?

— К-куда?

— Ко мне.

Жаром опаляет щеки и уши. От такой наглости перехватывает дыхание. Толкаю его что есть силы в твёрдую грудь, но он ловко перехватывает запястья и прижимает руки к стене. Каменная крошка больно впивается в кожу.

— Господин, вы пьяны. Вам вызвать такси? — стараюсь быть предельно вежливой.

— Не хочешь ко мне, давай в отель. Развлечемся, покувыркаемся. Джакузи, шампусик, лабух (скрипач — сленг) наяривает на скрипке… И мы такие… в до мажоре…

О Боже! О чем он говорит!

— Да, пошёл ты…, — уже не сдерживаю отвращения.

— А ты борзая! — верхняя губа мажора дергается, обнажая белые зубы.

— Если не отпустишь, закричу!

— Попробуй! — короткий смешок почему-то кажется угрозой.

Набираю в легкие воздуха:

— На-дя! Помо…

Договорить не удаётся. Мажор вдруг наклоняется и захватывает мой рот губами.  От неожиданности реагирую не сразу. Мгновенно отключаются мозги, поэтому инстинкт самосохранения срабатывает быстрее, чем разум. Я сгибаю ногу в колене и резко дергаю вверх.

— Ах, ты… змея!

Мерзавец отталкивает меня, и я несусь к автобусу. Будь, что будет! Но терпеть приставания пьяного мужика не намерена. Яростно вытираю рот. И какой идиот придумал, что поцелуй сладкий? Нет, он противный и слюнявый. А ещё мерзкий язык лезет внутрь, и такое чувство, словно тебя хотят проглотить.

Уже влетая в автобус, слышу голос блондинки.

– Котик, ты почему оставил меня одну? – капризно хнычет она.

Плюхаюсь на сиденье и пытаюсь остановить дрожь от только что пережитого ужаса. Рядом тут же оказывается Надежда.

– Степаныч, чего стоим, кого ждём? Все на месте, – тормошит она водителя. – Трогай! Быстро.

– Молчать, женщина! – шутливо отвечает тот. – Без твоих команд справлюсь!

– Что делать теперь? Что мне делать? – тихо повторяю я, а в голосе дрожат непролитые слёзы.

— О Боже! Что опять случилось?

— Этот зажал меня и полез целоваться?

— Кошмар! А ты?

— Двинула ему?

— Куда? — серые глаза Нади становятся похожи на круглые пуговицы.

— Туда… вниз…

— По яйцам?

— Н-наверное. Не знаю. Он вскрикнул.

— Согнулся пополам? Схватился за пах?

— Да, не знаю я! Не видела, — оглядываюсь: мажор тащит подружку к стоянке машин. Идёт ровно, не хромает. — Вроде бы жив…