— Хватит. — не выдерживаю я, и принимаюсь разматывать бинт.

— Хватит чего? — невинным тоном спрашивает Чума, касаясь пальцами меня там, где под розовой шерстью свитера виднеется кожа.

На фиг я надела утром эту кофту с открытым плечом? Одна из последних модных вещей, которые остались из прошлой жизни, а мне так хотелось хотя бы выглядеть нормально.

— Хватит разглядывать мою грудь!

— Да ладно? Серьезно? — ползут вверх темные брови Чумы, а пальцы нагло бегут вниз, оголяя еще больше плечо. — если женщина хочет скрыть тело, она его прикрывает. А ведь я не святой, детка.

Поддернуть свитер не удается, Чума властно отстраняет мою руку, и еще теснее сжимает коленями. Эта слишком интимная близость заставляет нервничать, ко всему прочему, я явно ощущаю, как в пах упирается твердый бугорок его стержня. Чёрт, я, сама того не желая, возбудила этого несносного!

— Ты же куда-то торопился. — напоминаю, жалко улыбнувшись.

— А ты хотела сделать перевязку. — насмешливо отвечает, и по спине ползут его ладони, нахально замирают на ягодицах, поглаживают, стискивают.

— Отпусти. — приказываю, чувствуя себя загнанной в ловушку мышкой, с которой играет опасный кот.

— Поцелуй меня сначала. – заявляет он, и усаживает к себе на колени.

Нечаянно задеваю локтем его рану, и Чума морщится, скрипнув зубами.

— Мы знакомы два дня. — голос осип, и это выдает меня.

Ну вот, сейчас он догадается, как меня взволновала эта идиотская игра, и прощай, независимость…

— Вчера ты об этом не думала. Перестань ломаться, ты же не глупая малолетка, Стася. Просто поцелуй. — коварно улыбается Чума, снимает заколку, и запускает в мои волосы пальцы.

— Я даже не знаю, как тебя зовут. — противлюсь, тяну время, уж очень свежи воспоминания о его губах и моих собственных ощущениях.

Это же стыдно, чувствовать сексуальное влечение к мужчине, о котором ничегошеньки не знаю, кроме того, что он точно не законопослушный гражданин. Ну чего он ко мне пристал?

— Упрямая ты. Данилой меня зовут. Будем знакомы?

И, не дав возможности ответить, запрокидывает мою голову, намотав волосы на руку, поцелуй обжигает, напористо, нетерпеливо. Он не пытается пробраться в рот языком, как это делал мой бывший, и от чего меня тошнило, обводит им мою нижнюю губу, прихватывает зубами и чуть прикусывает, тут же нежно облизывает, и снова целует. Никогда не думала, что от поцелуя так кружится голова, а по телу будто разливается теплая нега.

Дыхание срывается, смешивается, и я уже ловлю рваные выдохи Чумы, осмелев, проявляю инициативу, и терзаю его податливые губы своими губами. Как не хочется в этом признаваться, но мне нравится целоваться с ним. Данила, значит… Красивое имя, под стать этому хищнику. Ванная уплывает, мутнеет, но через секунду до меня доходит, что это не иллюзия, а просто я закрываю глаза.

Он шумно выдыхает, и спихивает меня с колен. По щекам течет бледность, на бинтах алеют свежие пятна крови.

— Бля-ять, с тобой с ума спрыгнуть можно… — хрипит Данила, и держится за края ванны руками. — давай, шевелись, мне ехать надо. Чё там, швы расползлись? Да не стой столбом, сдирай это тряпье!

Вот так, как будто ничего особенного не произошло! Я еще не пришла в себя, ноги подкашиваются, и грубоватый тон Чумы задевает за живое. Стиснув зубы, собираю волю в кулак, и приступаю к делу, а в ушах бешено стучат молоточки, и меж бедер не утихает сладкая вяжущая боль.

— Не дуйся. — неожиданно произносит Данила, снова мило улыбнувшись, и подмигивает мне. — на вкус ты ничуть не хуже, чем на вид. Признайся, тебе понравилось.