Я задумчиво уставилась на нее, а затем сказала:

— Конечно, понимаю. Просто имей в виду, что если ребенок возьмет твои черты, то нос у него будет такой, какой у тебя был до ринопластики, — улыбнулась я. — В случае с генами пластическая хирургия бессильна.

Я рассчитывала, что Алла посмеется. Должна же быть в человеке самоирония? Но вместо этого она опустила голову и вновь начала рыдать.

— Какая я же ты грубиянка! — воскликнул отец и, поддерживая Аллу за талию, повел ее в уборную, чтобы умыться.

Я лишь пожала плечами и, как ни в чем не бывало, приступила к трапезе. Передо мной стояла тарелка с ароматными хинкали, и я со смаком принялась за еду.

Буквально через минуту вернулся отец. Вид у него был злой. Неужели так расстроился из-за моих безобидных шуток?

— Настя, мое терпение лопнуло, — глядя мне прямо в глаза, произнес он. — Ты ведешь себя как эгоистичный взбалмошный ребенок. Не считаешься с чувствами других, не думаешь о последствиях принятых решений.

— Ты о чем, па? — удивленно протянула я. — Я ж просто прикалывалась...

— Дело не только в том, что ты наговорила кучу гадостей моей беременной жене. Я устал оплачивать твои штрафы за превышение скорости. Устал решать проблемы с гаишниками, когда ты ездишь за рулем в нетрезвом виде. Устал смотреть, как ты сливаешь свою жизнь в унитаз. Ничего не хочешь. Ни к чему не стремишься. В голове только клубы, вечеринки и покатушки на мотоцикле, — отец тяжело вздохнул и покачал головой. — Хватит валять дурака, дочь. Пора браться за ум.

— Пап, я...

— Давай сюда ключи, Насть, — его суровое лицо было полно решимости.

— Что? Какие ключи? — с ужасом пролепетала я.

— Ключи от твоего, а, точнее, от моего мотоцикла. Ведь это я его тебе купил. Я и забираю.

— Пап, ты сейчас рубишь с плеча, — запаниковала я. — Давай успокоимся и поговорим как взрослые люди.

— Я уже давно пытаюсь говорить с тобой, как со взрослой, но ты не понимаешь по-хорошему. Значит, буду действовать по-плохому.

— Пап, я обещаю исправиться...

— Ключи! — повысив голос, отец протянул мне раскрытую ладонь. В его взгляде было железо.

Я нервно сглотнула и трясущимися руками отдала ему ключи от своей Малышки.

— Получишь обратно, когда образумишься, — холодно заявил отец.

— И когда ты решишь, что я образумилась? — чуть не плача, простонала я.

— Я слышал, что юридическая компания «Линия права» открывает набор стажеров с осени. Требуются студенты последних курсов юрфака.

— И при чем тут я?

— Ну, ты же на юриста учишься? Или я просто так плачу деньги институту?

— Пап, у меня в «Линии права» друг работает. Знаю я их стажировки. Будешь впахивать за копейки, — заныла я.

— Все начинают с того, что впахивают за копейки. Никто не будет сразу платить тебе миллионы. Наберешься опыта, поработаешь, поймешь, твое ли это.

— Ну, пап! Туда еще не всех подряд берут! Какие-то тесты надо решать... Оно мне надо?

— Надо, если хочешь получить мотоцикл обратно, — заявил отец.

— Папочка, ну, пожалуйста, я же тебя люблю! — я все еще не теряла надежды разжалобить его.

— И я тебе люблю, Насть. Но решение принято.

К нашему столику вернулась успокоившаяся Алла и неуклюже, как бегемот, села рядом с отцом.

— Ладно, — вздохнула я. — Дашь ключи от Лексуса?

Когда наступала зима и на байке становилось невозможно передвигаться по городу, я пересаживалась на папин Lexus, красивый и довольно удобный автомобиль.

— Нет, не дам, — папа покачал головой.

— Не дашь? — потрясенно повторила я. — И на чем я должна передвигаться?!

— На автобусе, Насть, на автобусе.

— На автобусе?! — завопила я.