Ну, с корытом это Фильфиневич, конечно, на эмоциях загнул. Нормальная машина. Не какая-то старая рухлядь. Просто, как я подозреваю, классом пониже и в стандартной заводской комплектации.

– За пределами Одессы теперь катается, – сообщает Кир вроде как спокойно, но во взгляде, который он отводит, якобы чтобы с кем-то поздороваться, мелькает тоска.

У меня сжимается сердце. А мгновение спустя раздувается и разгоняется, как сумасшедшее. Сходу в висках стучит и шумом забивает слух.

– Так ты продал ее? – догадывается Филя, в то время как мы с Артемом продолжаем молча наблюдать. – Сука, на хуя?

«Из-за меня?» – взволнованно думаю я.

Нет, не может быть… Бойко бы не пошел на это ради меня. Нет же…

– Бабло срочно понадобилось, – хрипловато выдыхает он, глядя при этом мне в глаза.

И этот ответ меня будто гвоздями к земле прибивает. Пошевелиться не способна. Даже дышу с трудом. Ко всему прочему, еще и краснею.

Зачем? Вот зачем он это сделал?

– Почему мне не предложил? Ну, бля, Бойка… Я бы забрал, – сокрушается Фильфиневич.

– Хрен тебе, – жестко выталкивает Кир. – Не будет ее в городе.

Очевидно, что та машина была дорога ему. А Бойка не из тех, кто умеет делиться. Подумать только, озаботился толкнуть тачку где-то за пределами региона, чтобы даже случайно нигде не увидеть.

– Ладно, мне пора. Скоро начнется пара, – подаю голос. Он звучит сипло и взволнованно, но мне плевать. – Увидимся, – бросаю Артему и ухожу.

Впрочем, далеко уйти мне не дают. Бойко догоняет у входа в корпус. Преграждая путь, демонстративно открывает передо мной дверь. Смотрит при этом так сердито, что фиг поймешь, к чему эта «галантность»?

Я снова без часов. Черт знает, что там с этим пульсом… Но я задыхаюсь. По коже озноб бежит, а на улице ведь солнцепек в самом разгаре.

– Могла бы хоть поздороваться, – кидает Кир предъяву, когда уже по коридору идем.

– Привет, – якобы спокойно бросаю я, глядя исключительно прямо перед собой.

О его реакции судить не могу. Я ее просто не вижу.

Наверняка снова недоволен, раз молчит. Зубы стирает? Пофиг.

– В котором часу сегодня заканчиваешь? Заберу тебя.

– Я что, по-твоему, вещь, чтобы меня забирать? – выпаливаю сердито.

Бесит меня и сам факт того, что он увязался, и то, что все на нас, не скрывая любопытства, пялятся. Ну да, Бойка покруче меня знаменитость. То есть, я-то в отрицательном значении, а вот Киром как раз восхищаются. Какими бы ни были его отношения с отцом и уход на вольные хлеба, он все еще является здесь царем.

– Если бы я считал тебя вещью, очевидно, что не спрашивал бы, – злится в ответ. – А взвалил бы на плечо и унес. Прямо сейчас.

– Мне, в отличие от тебя, учиться надо!

– Так учись! Я, что ли, тебе не даю? Простой вопрос задал. Когда ты заканчиваешь?

– Никогда!

Перехватывает меня, прежде чем я успеваю забежать в аудиторию. Подталкивает к стене и нависает, отгораживая с обеих сторон руками.

– Центурион, – эти бесячие предупреждающие интонации.

– Перестань меня так называть, – шиплю, когда Бойко наклоняется ниже. Он не реагирует. Почти касается своим лицом моего лица. Внутри меня что-то происходит. Волнение вырывается из-под давления контроля, и дальше я тараторю уже совсем другим, жалким и сбивчивым тоном: – Слушай, Кир, я тебе отдам деньги. Сегодня же. Они лежат. Я их не трогала. Ты сможешь забрать машину назад?

Его челюсти сжимаются. Ноздри жестко раздуваются. И смотрит он из-под ресниц так, будто убить меня готов.

– Так дела не делаются, – высекает приглушенно. – Договор состоялся. Поздно давать заднюю.

Все это с таким давлением и хладнокровием выговаривает, словно и не мой Кир… То есть он и так не мой! Просто… Звучит, как кто-то совсем чужой и жестокий.