- В каком это смысле «на недельку»?- ошарашенно захлопал феерическими Ольгиными ресницами Лёха- То есть, я неделю еще буду… в этом?!

И по его щекам снова полились слезы.

- Ты что? Не плачь! Твой парень же сказал, что другую одежду принесет- тут же кинулась успокаивать соседка- Не будешь ты в этом неделю ходить. К слову, ночнуха, конечно, полное дно.

- А Вы не могли бы не лезть в чужой разговор?- вспыхнув, заорал Корнеев, заслужив обиженно- возмущенный взгляд женщины- Я не с Вами разговариваю, вообще-то.

- Психованная- огрызнулась соседка, резко вставая и направляясь в коридор- Правильно Вы, молодой человек, на нее злитесь!

- Извините. Она просто беременна- с улыбкой кинула ей в след Оля и вновь повернулась к Лехе- Ты говори себе, что «это просто гормоны!», помогает.

- Я ничего себе говорить не буду- рявкнул он- Я в этом теле ни минуты лишней не собираюсь задерживаться!

- Знаешь, если ты сейчас же не начнешь держать себя в руках, то счет уже не на минуты пойдет- холодно бросила Оля- Ты хоть понимаешь, что пока ты в психозе никто из больницы тебя не выпустит? А тут мы проблему решить не сможем. А это значит, что ты не только ранний токсикоз и гормональные психи прочувствуешь, но и все остальные прелести беременности. Если не сами роды в придачу.

- Роды?!- резко побледнел Корнеев, сползая по подушкам- Какие роды?! Я… не хочу рожать!

- Ну, это Вы рановато!- вдруг весело хохотнула от дверей врач- Обычно, роженицы как раз в дверях родовой палаты такое кричат.

- Здравствуйте- вежливо кивнула Оля, поднимаясь с его кровати и поворачиваясь к моложавой крашенной блондинке в белом халате.

- Здравствуйте- все так же весело отозвалась доктор, не сводя внимательного взгляда с сжавшегося на кровати Корнеева и аккуратно занимая место рядом с ним- Я- Венера Анатольевна. Врач- психотерапевт. Меня Игнат Сергеевич просил с Вами побеседовать. Он очень обеспокоен вашим возбужденным состоянием.

- Нормальное у меня состояние- буркнул Лёха- Мне психиатр не нужен.

- Не нужен- вкрадчиво согласилась врач- А вот немного спокойствия не помешает. Не надо забывать, что теперь это не только Ваше личное дело и Ваше личное тело. Это еще и тело, в котором будет рости ближайшие тридцать пять недель Ваш любимый малыш. Он ведь любимый?

Леха открыл было рот, но тут же удивлено замер, переводя ошалелые глаза на стоящую рядом Олю и обратно на врача.

Он, вроде как, собирался сказать, что там еще нечего любить. Что эмбрион даже не человек. Что он еще думает на счет сохранения беременности и вообще, на этом сроке аборт даже не считается. Что материнские инстинкты придумали феминистки, чтобы заиметь еще один пункт для унижения мужиков. И что-то еще очень умное он тоже хотел сказать.

Но в этот самый миг нейроны обработали это прозвучавшее "любимый малыш" и в мозгу взорвалась розовая принцесса. Сердце залило такой щемящей тоской и щенячей любовью ко всему живому, что Корнеев поперхнулся и шумно сглотнул.

Ему, вдруг, до слезх стало жалко всех-всех детей на свете. А еще котят, птенчиков и хомячков. Но, особенно, совершенно ни в чем не виноватого маленького пухлого пупса, который замер в ожидании вердикта где-то в недрах его-не его тела и с испугом ждал, что сейчас папка от него снова откажется. И мужик этого не вынес.

- А… да…- едва двигая губами, промямлил Леха и шумно втянул воздух.

- Что «да», Ольга Леонидовна?- мягко уточнила доктор.

- Да… он… Он любимый- и Корнеев, вдруг, громко всхлипнул, опадая лицом в подушку и захлебываясь слезами -Ыыыыы! Господи! Он такой маленький! Такой крошечный! И весь мой! А я его хотел… собирался… Господи, что я за чудовище? Я же так его люблю!!!