Получается, что сегодня вечером Борис не рисовал, запершись в бытовке. Никакое вдохновение на него не находило, и он не так одинок, как мне показалось на первый взгляд. Все разговоры Бориса о любви к рисованию всего лишь разговоры, под которыми нет никакой основы. Встретив меня, он ляпнул первое, что пришло ему в голову, а я, как дура, купилась на это вранье и увидела в нем творческую натуру, терзаемую одиночеством.

Выйдя из ванной комнаты, я вновь заглянула в спальню и, убедившись, что Борис спит, выскользнула из дома. Я и сама плохо понимала, что руководило мной в тот момент, но я осторожно кралась к домику без окон в надежде увидеть, что там внутри. Я хорошо понимала, что любопытство – это далеко не самая лучшая черта и за нее можно поплатиться, но мне так хотелось докопаться до истины и узнать, с кем же я провела сегодняшнюю ночь. Если Борис не замешан ни в чем криминальном, то зачем нужно было врать про тягу к творчеству и строить из себя непризнанного гения?

Чем ближе я приближалась к таинственному домику, тем отчетливее слышала странные звуки, которые были похожи то ли на всхлипы, то ли на стоны, то ли на приглушенный плач.

– Кто здесь?! – крикнула я в темноту и остановилась.

На минуту меня парализовал страх, и я подумала о том, что, возможно, мне лучше не знать, какая тайна скрывается за стенами бытовки. Но отступать уже было поздно.

– Эй, кто там? – Тряхнув головой, я почувствовала, что кто-то схватил меня сзади, и закричала...

Вытаращив на Бориса глаза, я постаралась унять нервную дрожь и спросила:

– Ты?

– Я, – глухо ответил Борис и сжал меня еще сильнее.

– Мне больно, – жалобно произнесла я и поджала губы.

Борис слегка ослабил хватку, и я увидела, как по его шее скатилась струйка пота. Это означало, что он нервничает не меньше меня.

– Что ты здесь делаешь?

– Я просто гуляю. Решила подышать свежим воздухом.

– И как тебе дышится?

– Хорошо, – только и смогла сказать я. – Воздух тут просто замечательный.

В этот момент меня вновь сковал страх, и я не сомневалась в том, что Борис заметил ужас в моих глазах. Инстинкт самосохранения говорил мне о том, что я должна срочно бежать как можно дальше и как можно быстрее. Только вот куда можно было убежать из дома, территория которого обнесена глухим высоким забором? Видя мой страх и мое отчаяние, Борис улыбнулся и прошептал:

– Ты меня боишься?

– Нет, – соврала я и ощутила, как предательски задрожали мои колени.

– А мне кажется, что ты все же меня боишься.

– С чего бы это?

– Глупышка, не стоит меня бояться. Я не причиню тебе вреда.

– Когда я уходила из спальни, ты крепко спал.

– Я забыл предупредить тебя о том, что только со стороны кажется, что мой сон крепок. Я просыпаюсь почти от каждого шороха. Значит, ты погулять вышла?

– Вышла, – судорожно кивнула я.

– Не спалось? – Голос Бориса был полон подозрения.

– Не спалось, – ответила я и невольно вздрогнула.

Из домика без окон вновь доносились непонятные всхлипы, то ли стоны, то ли плач, а то ли какое-то скуление.

Мое тело словно окаменело. Теперь я боялась не то что говорить. Я боялась дышать. Услышав странные звуки, Борис заметно изменился в лице, и, ласково обняв меня за плечи, повел в сторону своего дома.

– Пойдем отсюда.

– А что там?

– Ничего особенного.

– Ну скажи, что там?

– Теперь я понял, что тебя напугало. – Его голос моментально потеплел. – Представляю, чего ты только себе не нафантазировала! Наверное, ты подумала, что я жуткий садист и непонятно кого держу взаперти. Там сидит моя собака.

– Кто?

– Собака.

– У тебя есть собака?