Бильбо был счастлив, что Гэндальф принял участие в обсуждении меню. Он лично бегал на кухню и давал указания Мунни, так что та даже рассердилась на него и замахнулась поварешкой.

– Видите ли, сударь! – закричала она. – Ничего так меня не раздражает, как кто-нибудь шастает по кухне и оставляет свои волосы повсюду. Вам и самим, я думаю, это не понравится!

– Не сердись, Мунни, – стал оправдываться Бильбо. – Просто у нас сегодня такой гость, такой гость!

– Разве я кого-нибудь хоть раз в жизни подводила? Уж будьте уверены, ужин будет Что Надо!

И ужин действительно был Что Надо. Уж на что Гэндальф всегда был равнодушен к утолению нужд плоти, как он говорил, но и он сидел и ел жаркое из баранины с тушенным овощами, молодой отварной картофель политый растопленным сливочным маслом и засыпанный свежей зеленью, жареную форель с цветной капустой, мясные биточки, пирожки с грибами, сыром и перепелиными яйцами, шоколадные кексы с изюмом и конечно же знаменитый медовый пудинг госпожи Мунни; также с величайшим удовольствием он пил сливовый сидр, кленовый эль, ячменное пиво с кудрявой шапкой пены и виноградное вино четырех марок, возрастов и крепостей, и от всего этого его голубые глаза довольно поблескивали, и с лица не сходила блаженная улыбка. Наконец он так наелся и напился, что пересел в кресло-качалку и дал возможность себе отдохнуть уже от ужина. Бильбо тут же протянул ему набитую табаком трубку.

– По трубочке, – сказал он, – а потом пройдем в гостиную и попьем чайку.

– Поистине, Хоббитания самое мирное и доброе место на свете, – сказал волшебник, высекая из указательного пальца огонь, чтобы разжечь трубку, – нигде я так хорошо себя не чувствую, как в твоей норке, Бильбо Бэггинс. Даже у эльфов не то.

– Правда? – довольно попыхивая трубкой, спросил Бильбо, у которого у самого от довольства и сытости полузакрылись залоснившиеся глазки. – А я всегда был в этом уверен, вот почему и живу в Хоббитании. Чего еще надо? Не понимаю тех, кто шляется по свету в поисках лучшей доли.

– Это слова настоящего хоббита, – согласился Гэндальф.

Затем целых полчаса они не разговаривали, а просто качались взад-вперед в своих креслах, курили и пускали в воздух табачные кольца. Гэндальф раскрашивал кольца в разные цвета, и они, светясь в темноте, плавали по комнате. Было очень красиво. И разговаривать было просто лень.

– И все-таки поговорить придется, – сказал вдруг Гэндальф, когда обнаружил, что табак в его трубке окончательно выгорел.

Бильбо услыхал в его голосе серьезные нотки и с тревогой спросил:

– А как же чай?

– Вели подать чай в кабинет, – сказал Гэндальф. – Я еще не знаю никого, кому бы чай помешал беседовать. Разговор у нас будет серьезный, крепкий чай только взбодрит тело и освежит ум.

– Тогда давай пройдем в кабинет, – сказал Бильбо и взял со стола свечу.

Кабинет Бильбо находился на третьем этаже, и добираться до него нужно было по длинным коридорам. Гэндальфу, хотя и был, как и большинство очень высоких людей, сутулым, все равно приходилось сильно нагибать голову, потому что жилище хоббита, просторное для своего хозяина, явно не было рассчитано на такого высокого посетителя, как Гэндальф. Один раз волшебник даже стукнулся лбом об косяк двери. Это случилось как раз, когда они входили в кабинет.

Кабинет Бильбо был его гордостью. На него он денег не жалел во время последнего ремонта. Мебель – шкаф для безделушек и письменный стол с гнутыми ножками, были исключительно из красного дерева, а диван и кресла были обиты плюшем цвета спелой горчицы. На полу расстелился прямо до самых стен шикарный восточный ковер с толстым ворсом (хоббиты признают ковры только с самым толстым ворсом). Над камином висела знаменитая кольчуга, которая не раз спасала Бильбо жизнь и эльфийский кинжал, что хоббит нашел в пещере троллей. А на стенах была развешана коллекция трубок. Да-да, наш Бильбо Бэггинс начал собирать Коллекцию. Тоже от скуки, разумеется. Он еще подумывал начать собирать чернильные наборы. Один у него уже был. Шикарный чернильный набор, вылитый из серебра и изображающий двух эльфов несущих бочку с вином. Его прислал в прошлом году Гэндальф, когда узнал (от волшебников такие вещи не скроешь), что Бильбо начал писать книгу.