Линейные же крейсера германцев, практически реализующие мечту Фишера, оказались под страшным обстрелом: к нему они были совершенно не готовы и не предназначены. Два раза в минуту тридцать шесть стволов русских линкоров выпускали по ним свои снаряды. Два-три попадали в цель. А иногда и четыре.

Сквозных пробитий почти не было. Потому что русские бронебойные снаряды имели два режима работы взрывателя: обычный и повышенной чувствительности. Последний превращал их фактически в полубронебойные – идеальные для таких «скорлупок». Нет, конечно, германские линейные крейсера были намного лучше бронированы, чем совсем уж «голозадые» англичане. Но дистанция была приличной, снаряды падали под большими углами и раз за разом, пробивая палубу, взрывались где-то в глубине трюма. Горизонтальная-то броня у них, считай, отсутствовала. Так… только для взведения взрывателя и годилась.

Немцы, конечно, отвечали.

Все шесть линейных крейсеров.

Но у них не было ни такой плотности огня, ни такой точности, ни координации. Хуже того, германский авангард попытался играть от скорости. Что только ухудшило его положение из-за отрыва от линкоров Ингеноля. Так что через пятнадцать минут даже головные линкоры не могли стрелять по русским кораблям.

Свою оплошность Райнхард Шеер понял, когда два из шести его «карасиков» были вынуждены вывалиться из линии. Слишком непомерными оказались их повреждения. По русским, конечно, тоже были попадания. Но те прошли без всяких последствий из-за хорошего бронирования. Собственно, из-за акцента на бронировании Николай Александрович и не стал ставить на свои «эротические линкоры» орудия калибров 380 или более миллиметров. Осознав весь ужас складывающейся обстановки, Райнхард велел своим мателотам отворачивать и уходить под прикрытие линкоров Ингеноля.

Сказано – сделано.

Поймав ещё несколько попаданий, линейные крейсера отвернули и отошли. А Того, «последовав за ними», поставил «палочку над Т» колонне германских линкоров. И та, избегая опасного положения, отвернула. Потом ещё раз. И ещё. И ещё.

В общем – Фридриху пришлось несладко.

До позднего вечера его корабли терзали любвеобильные линкоры русских. И с этой стороны. И с той. И вот так. И сюда. И без «резинки». «Эрос», «Амур» и «Купидон» вели себя как насильники-энтузиасты. Борцы за всеобщую любовь и безграничное размножение всех со всеми.

Каждый малыш был водоизмещением в сорок пять тысяч тонн. Полностью сварной корпус. Мощная броневая защита встроена в силовой набор, являясь его частью. Тридцать узлов максимальной скорости. Дюжина длинных 340‐мм пушек, стреляющих далеко и точно тяжёлыми снарядами, начинёнными торпексом[31]. В общем, любить – не перелюбить. Флот Открытого моря оказался не готов к встрече с ТАКИМИ кораблями.

Лишь вечером пришлось отойти.

Того, конечно, хотелось утром продолжить. Благо корабли Ингеноля имели печальный вид. Но за столь выдающиеся пушки приходилось платить. Тут и боезапас совершенно опустел, и стволы требовали замены лейнеров, живших по регламенту ровно один БК. Можно было, конечно, стрелять и дальше, но точность при этом начинала довольно быстро падать, и к концу второго БК снаряды могли уже срываться с нарезов.

Разошлись.

Бой был окончен.

Для русских это всё закончилось лёгким испугом. Семнадцать моряков ранено, шесть убито и некоторые незначительные повреждения корпуса от крупных осколков германских фугасов. А вот у немцев итоги оказались печальнее. Один линейный крейсер утонул, и ещё три оказались изуродованы до неузнаваемости. А вместе с ними и флагманский линкор, показавший, что держать обстрел приходящих под большими углами снарядов он просто не может. Его 30–60‐мм броневые палубы не представляли никакой защиты от тяжёлых русских снарядов.