– Вон оно что, – пробормотала Лесли. – Наверное, это она и имела в виду, когда обещала объяснить все после.

– Наверное.

Помолчав, Лесли спросила:

– А она говорила, кто этот молодой человек?

– Нет. Сказала только, что он бывал на том острове и раньше. – Стрэнд замялся, потом все же добавил: – С другой девушкой.

– Он ей прямо так и сказал? – изумилась Лесли и даже немного отодвинулась от мужа.

– Да, он ей все рассказывает. Так она, во всяком случае, утверждает.

Лесли покачала головой.

– Скверный признак, – заметила она. – Особенно если девочка верит, что это именно так.

– Лично я не стал бы слишком переживать по этому поводу.

– А почему бы ей не привести его в дом, не познакомить с нами? – В голосе Лесли появилось легкое раздражение.

– Пока еще Элеонор в нем не совсем уверена, так она сказала.

Лесли снова умолкла. А потом, после паузы, спросила:

– А как ты думаешь, может, они сейчас тоже в постели… ну, как мы?

– Ну, уж не как мы, это точно.

– Знаешь, она меня немного пугает, – продолжала Лесли. – Слишком уверена в себе.

– Как Моцарт.

– Что? – Лесли удивилась.

– Разве ты забыла, что мистеру Кроувеллу не нравится в Моцарте?

– Ах, ну да! А я в ответ сказала, что конец Моцарта был трагичен.

– Наша Элеонор вполне в состоянии о себе позаботиться.

– Не знаю… Вечно норовит сделать все по-своему. И если вдруг, не дай Бог, конечно, случится что-то плохое… ну, я не знаю что… она может оказаться вовсе и не такой сильной, как думает. И тогда трудно сказать, как она себя поведет. Может, мне стоит произвести небольшую разведку, узнать, что он собой представляет, этот молодой человек?

– Я бы на твоем месте не стал этого делать.

– Почему нет?

– Ты можешь обнаружить нечто неприятное. То, что тебе не понравится. И будешь потом переживать.

Лесли вздохнула:

– Наверное, ты прав. Мы не можем служить вечной броней нашим детям. Можем быть только поддержкой.

Стрэнд рассмеялся:

– Ты так говоришь, точно дни и ночи напролет просиживаешь в моей библиотеке и читаешь.

– Да я вообще делаю много такого, о чем другие и не догадываются! – развеселилась Лесли. – Спать хочешь?

– Так, немножко…

– Тогда спокойной ночи, милый. – Она придвинулась поближе к нему. Но через несколько секунд заговорила снова: – А она вроде бы не слишком одобрила нашего незваного гостя, как тебе показалось?

– Да, не особенно.

– И Джимми тоже. Ты заметил?

– Да.

– Хотя, судя по манерам, он джентльмен с головы до пят.

– Может, именно поэтому дети и восприняли его едва ли не в штыки, – сказал Стрэнд. – Знаешь, истинное джентльменство выглядит в наши дни как-то подозрительно. Молодые люди склонны приравнивать его к лицемерию. Между прочим, Хейзен думает, что где-то видел меня прежде.

– А где именно?

– Он не мог вспомнить.

– А ты?

– Понятия не имею.

– А знаешь, что Джимми сказал про него, когда вы пошли ловить такси?

– Что?

– Что он выражается в точности как те люди, которых попересажали в тюрьму по уотергейтскому делу. Сказал, что у мистера Хейзена губчатый словарь. Уж не знаю, что он имел в виду.

– Ровно в половине случаев я и сам не понимаю, что имеет в виду Джимми, когда говорит со мной, – заметил Стрэнд.

– Но он все равно очень хороший мальчик! – с вызовом произнесла Лесли.

– Я же не сказал, что он плохой. Просто использует совсем другие, непонятные нам выражения.

– А тебе не кажется, что и наши родители испытывали то же самое, когда мы были в возрасте Джимми, а?

– Ну вот, снова завела свою песню о поколениях, мать… – шутливо поддразнил жену Стрэнд. – О том, как они приходят и уходят…

– Можешь смеяться надо мной, если хочешь. Однако… – Лесли не закончила фразы. – Ладно, как бы там ни было, вечер выдался довольно интересный.