Выйдя за деревню, Лида вдруг остановилась и посмотрела кругом. Всюду росла редкая, мелкая рожь – дождей не было с весны, – только бурьян бушевал в придорожной канаве; никто не шел и не ехал вблизи. Черноволосая босая девушка поспешно обняла Душина и сказала ему:

– Давай ляжем в траву полежим!

Но Душин стал скуп на свое тело, он не хотел больше тратить себя на пустяки наслаждения и отстранил прочь эту Лиду Вежличеву. Слишком еще велика и страшна природа и могуч классовый враг империализма, чтобы губить себя <на> женщину в изнеможении, опустошая сразу оба сердца.

Лида приуныла, но не обиделась; она вообще не знала еще, что делать ей с самой собой и как надо правильно существовать в этом общем мире. Однажды, не зная куда деваться от грустной тоски и не уверенная в счастье жизни, она прыгнула в деревенский колодезь, но он был мелок и наполнен сухим песком вместо воды; она не умерла и опомнилась.

Через некоторое время Душин и его спутница увидели, что в стороне от них по сухому полю пылила толпа народа. Они подождали, пока народ выйдет на дорогу, и тогда увидели попа с помощниками, трех женщин с иконами и человек сорок богомольцев. Здешняя местность имела покатость в древнюю высохшую балку, куда ветер и весенние воды отложили тонкий прах, собранный с обширных нагорных полей.

Шествие спустилось с верхних земель и теперь шло по праху в долине, направляясь к битой дороге.

Впереди шел обросший седой шерстью, измученный и почерневший поп; он пел что-то в жаркой тишине природы и махал кадилом на дикие, молчаливые растения, встречавшиеся на пути. Иногда он останавливался и поднимал голову к небу в своем обращении в глухое сияние солнца, и тогда было видно озлобление и отчаяние на его лице, по которому текли капли слез или пота. Сопровождавший его народ крестился в пространство, становился на колени в пыльный прах и кланялся в бедную землю, напуганный бесконечностью мира и слабостью ручных иконных богов, которых несли старые, заплаканные женщины на своих отрожавших животах. Двое детей – мальчик и девочка – в одних рубашках и босиком шли позади церковной толпы и с интересом изучения глядели на действие взрослых; дети не плакали и не крестились, они боялись и молчали.

Конец ознакомительного фрагмента.