– Эболи уже рубит в лесу длинные бамбуковые шесты. – Голос Хэла выдавал крайнюю усталость. – Мы ими воспользуемся, чтобы оттолкнуть от своего борта лодку и направить ее вон туда, к берегу.

Он повернулся и показал назад, туда, где мигали между деревьями огни лагеря.

– Но Буззард окажется захваченным врасплох, – добавил юноша, – у него же нет бамбуковых шестов.

Наконец его отец был удовлетворен.

– Иди теперь отдыхать. Завтра ночью мы проведем собрание ложи, и ты должен быть готов ответить на все вопросы катехизиса.

Хэл неохотно выбрался из пучины сна. Несколько мгновений он не мог сообразить, что именно его разбудило. Потом со стороны переборки опять послышался негромкий шорох.

Хэл мгновенно и окончательно пробудился, всю усталость как рукой сняло. Он скатился со своего тюфяка и опустился на колени у переборки. С другой стороны скреблись уже нетерпеливо и требовательно. Он быстро постучал в ответ по доскам, потом стал шарить в темноте, ища колышки, державшие шпионскую щель. И как только он снял ее, луч желтого света лампы проник в его каюту, но тут же его загородила собой Катинка, прижавшая к отверстию губы с другой стороны и сердито зашептавшая:

– Где ты был прошлой ночью?

– У меня были дела на берегу, – прошептал в ответ Хэл.

– Не верю! – заявила Катинка. – Ты просто пытался избежать наказания. Ты намеренно мне не повинуешься!

– Нет-нет, я бы никогда…

– Открывай проход немедленно!

Хэл нащупал кинжал, висевший на крючке в ногах койки, и принялся вытаскивать шпонки. Они выскакивали из своих гнезд с тихим скрипом. Хэл откладывал их в сторону, и вскоре перед ним открылся квадрат мягкого света.

– Иди сюда! – приказал голос Катинки, и Хэл пролез в дыру.

Дыра была невелика, но после некоторых усилий Хэл оказался стоящим на четвереньках на полу каюты Катинки. Он хотел уже встать на ноги, но женщина остановила его.

– Оставайся так!

Он поднял голову и посмотрел на нее. Катинка была одета в легкую ночную сорочку из какой-то полупрозрачной ткани. Распущенные волосы спадали до талии. Свет лампы легко проникал сквозь сорочку и очерчивал тело женщины; ее нежная кожа просвечивала сквозь легкие складки.

– Ты совершенно бесстыден, – заявила Катинка, когда он встал перед ней на колени, словно она была неким священным изображением. – Ты явился ко мне голым. Никакого уважения!

– Прости! – выдохнул Хэл.

Он так стремился выполнить ее приказ, что забыл о собственной наготе, и теперь поспешно прикрыл руками пах.

– Я совсем не хотел ничего такого…

– Нет! Не скрывай свой стыд!

Потянувшись вниз, Катинка отвела его руки. Оба уставились на его мужское достоинство. И увидели, как оно медленно вытягивается и утолщается, направляя конец на Катинку…

– Похоже, я ничего не могу поделать, мне не остановить это отвратительное поведение? Неужто ты так далеко ушел по пути Сатаны?

Катинка схватила Хэла за волосы и заставила подняться на ноги, а потом потащила его в свою великолепную каюту, ту самую, в которой он впервые увидел ее красоту.

Повалившись на пышную кровать, Катинка повернулась к Хэлу. Белый шелк сорочки распахнулся, упав по обе стороны ее длинных стройных ног. А Катинка, дергая прядь волос Хэла, заговорила внезапно севшим голосом:

– Ты должен повиноваться мне во всем, ты, дитя темного мира…

Ее ноги раздвинулись – и она ткнула его лицом между ними… золотые кудряшки, прикрывавшие ее женское естество, оказались неожиданно мягкими, шелковистыми…

Хэл ощутил запах моря, солоноватый и острый, и запах морских существ, и теплый мягкий дух островов, и аромат прибоя, набегающего на прогретый солнцем песок… Он впивал все эти запахи расширившимися ноздрями, а потом губами нашарил источник всех этих неправдоподобных запахов.