Теперь его мучило чувство вины, но он не мог сдержаться. И смотрел в увеличившуюся щель. Теперь обзор стал гораздо лучше. У противоположной переборки стояло высокое венецианское зеркало, и в нем Хэл прекрасно видел даже те части каюты, которые прежде были скрыты от него. Ясно было, что это маленькое помещение – продолжение другого, большего по размеру и роскошно обставленного. Видимо, эта каюта служила гардеробной и комнаткой уединения, где жена губернатора могла искупаться и заняться более интимными вещами. В центре там стояла ванна, тяжелая, керамическая, в восточном стиле, украшенная по бокам горными пейзажами и изображениями бамбуковых лесов.

Катинка сидела на низком табурете в другом конце каюты, а горничная расчесывала ей волосы щеткой с серебряной ручкой. Волосы спадали до талии Катинки и от каждого движения щетки переливались золотом в свете лампы. На женщине было парчовое платье, жесткое от золотых кружев, но Хэл счел, что ее волосы выглядят куда богаче драгоценных золотых нитей.

Он таращился на нее, зачарованный, стараясь запомнить каждое движение ее белых рук, каждый нежный поворот ее чудесной головы. Звук ее голоса, тихого смеха бальзамом проливался на его утомленные тело и разум.

Горничная закончила свою работу и ушла. Катинка встала, и Хэл упал духом, потому что ждал, что она сейчас задует лампу и выйдет. Но Катинка вместо этого пошла в его сторону. Хотя она была вне прямого поля его зрения, он все же видел ее отражение в зеркале. Между ними находилась лишь переборка, и Хэл испугался, что Катинка может услышать его тяжелое дыхание.

Он смотрел на ее отражение и видел, как она наклонилась и подняла крышку ночного сосуда, закрепленного по другую сторону переборки, к которой прижимался Хэл. И вдруг, прежде чем он успел осознать, что она собирается сделать, женщина подняла юбку платья до талии и одновременно опустилась, как птичка, на сиденье ночного сосуда.

Она продолжала смеяться и болтать с горничной, что находилась в соседнем помещении, и одновременно раздалось журчание… Когда же она снова встала, Хэлу еще на мгновение было даровано зрелище ее длинных светлых ног, прежде чем на них упала юбка и Катинка грациозно вышла из туалетной комнаты.

Хэл лежал в темноте на жесткой койке, прижав руки к груди, и пытался заснуть. Но картина неземной красоты Катинки терзала его. Все тело юноши горело, он тревожно переворачивался с боку на бок.

– Я буду сильным! – прошептал он вслух и сжал кулаки так, что хрустнули пальцы.

Он старался выгнать из головы волнующий образ, но тот жужжал в его мозгу, как стайка рассерженных пчел.

Хэл снова и снова слышал в воображении ее смех, смешивавшийся с тихим журчанием, и больше не мог сопротивляться. Со стоном стыда он сдался и обеими руками потянулся к надувшемуся паху…

Когда весь груз древесины был вынут из главного трюма, запасную мачту стало возможно поднять на палубу. Для такой работы требовалась половина команды корабля. Массивную мачту длиной почти с сам галеон нужно было очень осторожно и аккуратно поставить на место. Но сначала ее по воде переправили на берег. И там, под укрытием густого леса, команда плотников установила ее на козлы и начала строгать и подгонять к отверстию в палубе, чтобы заменить наконец сломанную бурей мачту.

Только когда трюм опустел, сэр Фрэнсис смог созвать всю команду, чтобы люди стали свидетелями того, как он откроет сокровищницу, намеренно спрятанную голландцами под самым тяжелым грузом. Это была обычная практика Голландской Ост-Индской компании – защищать таким образом самое ценное. Несколько сотен тонн тяжелых кусков древесины, наваленных на вход в комнату-сейф, должны были остановить даже самого решительного вора.