– Прошу, мадам… – прошептал Хэл. – Я не хотел вас пугать. Пожалуйста, не надо плакать.

Его слова не возымели эффекта. Женщина явно их не поняла. Вдохновленный моментом, Хэл перешел на латынь:

– Вам нечего бояться. Вам ничто не грозит. Я не причиню вам зла.

Сияющая головка поднялась. Теперь женщина поняла его. Он посмотрел на ее лицо, и это было равносильно удару картечи прямо в грудь. Боль оказалась настолько сильной, что Хэл громко, судорожно вздохнул. Он никогда и не думал, что на свете может существовать подобная красота.

– Сжальтесь… – жалобно прошептала женщина на латыни. – Прошу, не делайте мне ничего плохого…

Ее глаза были влажными, но слезы только добавляли ей очарования и усиливали необычный фиолетовый цвет этих глаз. Щеки женщины побледнели так, что походили на полупрозрачный алебастр, и слезы скатывались по ним, как крошечные жемчужинки.

– Вы прекрасны, – произнес Хэл все так же на латыни.

Его голос прозвучал как голос какого-нибудь несчастного, стоящего у подножия виселицы, в нем слышалась настоящая агония. Хэла разрывали чувства, о которых он прежде и не подозревал. Ему хотелось защищать и баловать эту женщину, навсегда заполучить ее для себя, любить и боготворить ее. Ему вспомнились все рыцарские истории, которые он читал прежде, хотя и не понимал по-настоящему, пока не взглянул на это чудо; благородные слова рвались с языка, но Хэл мог лишь стоять и смотреть.

Потом его отвлек другой тихий звук, раздавшийся за его спиной. Юноша резко обернулся, держа наготове саблю. Из-под шелковых простыней, что свисали с огромной кровати до самого пола, выбралась свиноподобная фигура. Зад и живот так обросли салом, что дрожали при каждом движении мужчины. Складки жира висели и на его шее, и под мягким подбородком.

– Сдавайся! – рявкнул Хэл, тыча в мужчину острием сабли.

Губернатор пронзительно завизжал и рухнул на пол. И заерзал, как щенок.

– Пожалуйста, не убивай меня! Я богатый человек! – всхлипывал он, говоря также на латыни. – Я заплачу любой выкуп!

– Встань!

Хэл снова легонько ткнул его саблей, но у Петруса ван де Вельде хватило сил и храбрости только на то, чтобы подняться на колени. И он продолжал бессвязно бормотать.

– Кто ты такой?

– Я губернатор мыса Доброй Надежды, а эта леди – моя жена.

Это были самые страшные слова, какие Хэлу только приходилось слышать в жизни. Он в ужасе уставился на толстяка. Прекрасная леди, которую он уже полюбил на всю жизнь, оказалась замужем… и притом за этим толстым шутом, стоявшим перед ним на коленях!

– Мой тесть – директор Голландской компании, один из самых богатых и влиятельных людей в Амстердаме… Он заплатит… он сколько угодно заплатит… Прошу, не убивайте нас!

Все эти слова почти ничего не значили для Хэла. Его сердце было разбито. За несколько мгновений он свалился из заоблачных высот в самые темные глубины человеческого духа, от парящей любви – к удушающему отчаянию…

Но вот для сэра Фрэнсиса Кортни, стоявшего в дверях каюты, и для маячившего за его спиной Эболи слова толстяка значили куда больше.

– Прошу, успокойтесь, губернатор. Вы с женой в надежных руках. Я немедленно начну переговоры о вашем выкупе.

Он снял рыцарскую шляпу с плюмажем и преклонил колено перед Катинкой. Даже он не смог устоять перед ее красотой.

– Могу ли я представиться, мадам? Капитан Фрэнсис Кортни, к вашим услугам. Соберитесь с силами. Когда колокол пробьет четыре раза, буду весьма вам обязан, если вы присоединитесь ко мне на юте. Я намерен собрать всех, кто есть на борту.

Оба корабля подняли паруса – маленькая каравелла шла лишь под лиселями и марселем, а огромный галеон поднял все паруса на грот-мачте. Они шли рядом на северо-восток, прочь от мыса, самым коротким курсом вдоль африканского побережья. Сэр Фрэнсис отеческим взглядом смотрел на свою команду.