Большую часть ночи Лашман и спутники потратили на дорогу. Им и ангваргам темнота не была помехой. Перед рассветом они оказались у входа в Замок. Собственно, сам Замок возвышался над ними, уходил причудливыми уступами к вершинам великих гор, а вход – вот он, широкая пещера, подсвеченная странным мертвенным огнем волшебных светильников. Гости вступили под каменные своды. Ночные, значительную часть жизни проводящие в подземельях, не страдают клаустрофобией, но размеры зала не могли не поражать. Гигантское пустое пространство, заключенное под каменным сводом, – ничего подобного никогда не удавалось воздвигнуть без помощи магии. И удивительно, что обширный зал не используется – как будто колдуны нарочно подчеркивают собственное богатство и могущество, пренебрегая удобной пещерой.

Ровное свечение круглых белых огней высоко под сводами обширной ниши в горном склоне ничуть не напоминало яростное ревущее пламя, которое Дневные разводили во время ночной битвы у Джейхура. Лашману показывали трофейный светильник и по требованию владыки как-то ночью разводили огонь. Разумеется, зеркало из полированной меди благоразумно отвернули в сторону. Тот огонь, который использовали для сражения Дневные, был диким, юным, мечущимся. Спокойный свет в пещере у подножия Замка, в сравнении с пламенем варваров, казался дряхлым и старым. Вообще, все, что имеет отношение к горным колдунам, несет отпечаток глубокой древности.

Ночные въехали под своды и спешились. Огромная пещера была пуста, всякий звук рождал гулкое эхо, даже легкое потрескивание камешков под лапами ангваргов. Лашман подумал, что здесь, во владениях чародеев, каждая мелочь приобретает вес и значение – точно так же, как обрастают гулким эхом незначительные звуки.

Прошло несколько минут. Пришельцы молча ждали – таков порядок. Ни Лашман, ни его воины, ни даже юный Чаглави – никто не подал виду, что очарован или подавлен искусством горных колдунов. Никто не озирался, не задирал голову, чтобы оценить размер зала, высоту свода и тяжесть нависающих каменных глыб… Они просто стояли и ждали.

Наконец внутри горы что-то затрещало, послышался гром и скрежет, будто медленно перекатываются огромные камни и куски металла. Эти звуки не рождали эха, они – внутри горы. Ночные ждали. Скрежет прекратился, гулко стукнуло совсем рядом – так, что содрогнулся пол пещеры, где-то с шорохом осыпались мелкие камешки. Громадная скала, до сих пор казавшаяся частью монолита, поехала в сторону. Тусклые круглые лампы вспыхнули ярче. Начинались чудеса Замка.

За отъехавшей в сторону скалой открылась новая пещера – совсем маленькая в сравнении с первой. Стены ее были гладкими, а сама пещера имела невероятно правильную четырехугольную форму.

В ней стояли трое колдунов. Чаглави, который впервые оказался в Замке, не догадался прикрыть глаза, когда колдовские светильники стали ярче, и теперь усиленно тер кулаками. Юноше хотелось рассмотреть чародеев повнимательней, но некстати выступившие слезы застили взор. Наконец глаза приспособились к освещению.

Колдуны оказались худощавыми и невысокими, разве что немного крупней, чем Дневные, с которыми Чаглави сражался под Джейхуром. Двое держались позади и были укутаны в темные одежды, даже лица закрыты, остались лишь глаза. Передний одет легко – в куртку и короткие штаны из кожи серого ангварга. Талию стягивал широкий пояс с ножнами. Все в фигуре колдуна было непривычным, неправильным. Слишком прямая спина, слишком длинные и стройные ноги, широкий торс… а уж лицо-то! У переднего лицо было открыто. Чаглави никак не мог заставить себя оторвать взгляд от лица чародея. Ничего более удивительного не встречал в жизни! Особенно – глаза. Нос, губы, щеки, даже вертикальная полоса от рта до лба и продолженная полосой белых волос – все было странным, даже уродливым, но не слишком удивительным. Ведь колдун – не человек, как-никак! А вот глаза… Слишком узкие по сравнению с глазами людей Ночи, но и не такие щелочки, как у Дневных, странно маленькие зрачки, и особенно – радужная оболочка!