Легендарный военный хирург Наполеона, барон Доминик Ларрей, привык причинять пациентам боль.
За один день Бородинского сражения в 1812 году он провел двести ампутаций конечностей пьяным, но бодрствующим раненым солдатам и не испугался попробовать вскрыть грудную клетку без анестезии.
Один из его пациентов, тридцатилетний пехотинец по имени Бернар Сент-Онь, попытался ударить себя ножом в сердце, когда его обвинили в преступлении, которое он не совершал. Нож разорвал левое легкое и перикард, но солдат выжил, поскольку лезвие не задело камеру сердца. Однако у мужчины произошел коллапс легкого, и из-за инфекции грудная полость оказалась заполнена гноем.
Из-за усиливающихся лихорадки и боли Ларрей провел сначала растирание камфорным маслом, а затем вскрыл грудную стенку и пустил кровь. Эти действия не возымели большого эффекта, поскольку гной к тому времени уже заполнил перикард и начал сдавливать сердце. Состояние Сент-Оня ухудшалось: его ноги и живот сильно отекли, поскольку давление на правое предсердие затруднило ток венозной крови. Другими словами, у него произошла тампонада сердца[11]. Пациенты могут выжить при проникающих ранениях правого предсердия или желудочка, если давление вокруг сердца совпадает с давлением внутри камер и кровотечение прекращается. Поэтому мы настаиваем на том, чтобы не переливать кровь таким пациентам до операции – гемотрансфузия только усилит кровотечение.
Диагностировав сдавление сердца, Ларрей смело вскрыл грудную клетку пациента слева, между пятым и шестым ребрами. К счастью, из-за гноя, скопившегося в грудной полости, легкое прилипло к грудной стенке, поэтому резкого коллапса с его ужасающим воздействием на бодрствующего пациента не произошло. При разрезе перикарда сердце выбрызнуло значительное количество зеленовато-желтого гноя. Успех! В течение нескольких дней после операции Сент-Онь, казалось, шел на поправку, но затем в рану на груди попала инфекция, и стали очевидны признаки повторного сдавления сердца. Бесстрашный Ларрей провел вторую операцию, однако в силу того, что тогда не было ни антисептиков, ни антибиотиков, инфекция одержала победу. Несчастный Сент-Онь умер более чем через два месяца после самонанесенного ранения, пожалев, что вообще это сделал.
Чтобы повысить качество и безопасность операций на органах грудной клетки, требовалось изобрести три вещи: анестетики, антисептики и антибиотики. У Ларрея из этого не было ничего.
Но он заметил, что в суровые зимы конечности пациентов, нуждавшихся в ампутации, немели от холода. Тем не менее обезболивание не имело большого значения для хирургов-цирюльников того времени. В 1839 году Альфред Вельпо писал: «Избежание боли во время операций – это фантазия, которой не следует потворствовать. Скальпель и боль неразрывно связаны в сознании пациентов».
И так было еще долгие годы.
В книге «Мемуары о военной хирургии и военных кампаниях», изданной в 1812 году, Ларрей описал шестерых выживших после ран перикарда, одним из которых был 24-летний солдат. Готовясь к попытке дренировать кровь из области вокруг сердца, Ларрей протестировал свой подход на трупах. Убедившись в правильности выбранной стратегии, он вырезал мертвую инфицированную ткань в месте проникновения пули, а затем, визуализировав растянутый перикард, ввел через оболочку эластичную резиновую трубку, чтобы удалить жидкость. Несмотря на отсутствие анестезии и антисептика, процедура прошла успешно, и мужчина выздоровел.
Разумеется, в Великобритании были свои выдающиеся хирурги. Известный как «Быстрейший скальпель Вест-Энда», доктор Роберт Листон якобы ампутировал гангренозную ногу пациента менее чем за две минуты.