– Плевать! Вы, главное, найдите его, – произнес Баланда, – а уж я свое отсижу.

– Вот кадр! Ему срок за побег «светит», а он тут хорохорится, – покачал головой Крячко.

– А вы бы о себе думали, если бы с вашей сестрой такое произошло? – огрызнулся Баланда. – А с начальником колонии брататься – себя не уважать.

– Ладно, ладно, остынь! – осадил его Станислав. – Вернешься в колонию, по-другому запоешь. Сам понимаешь, вернуться тебе придется. Пока посидишь у нас, а мы твоему начальству сообщим, что явился с повинной. Думаю, учитывая обстоятельства, зверствовать они не станут.

Баланда не ответил. Гуров вызвал дежурного с нарядом, сдал им Баландина, а сам отправился к капитану Жаворонкову. Через полчаса у него на столе лежала распечатка с фотографией бугая в «кожанке». Им оказался некий Николай Якимкин, больше известный как Коля-Тесак. Некогда он был «шестеркой» у знаменитых на всю Москву братьев-кидал Сямы и Плешика. По сведениям полиции, братья давно уже перебрались из столицы за рубеж. Какое-то время куролесили в Америке, потом «засветились» в Германии, после чего исчезли из поля зрения московской полиции. Что касается Коли-Тесака, так тот вообще числился покойником. Как выяснилось, сведения полиции по этому вопросу были неверные. Минимум два человека были свидетелями того, что Коля-Тесак живет и здравствует.

– Не нравится мне все это, – обеспокоенно проговорил Гуров, откладывая листки в сторону. – Чует мое сердце, неспроста Коля-Тесак нарисовался в клинике.

– Это уж точно, – поддержал его Крячко. – Знать бы, что за интерес привел его в столицу после стольких лет безвестности.

– Боюсь, без Сямы и Плешика тут не обошлось, – предположил Лев. – Помнится, раньше Коля-Тесак без команды братьев шагу ступить не мог. Вряд ли в этом отношении что-то кардинально изменилось. А раз в деле замешаны Сяма и Плешик, простой поимкой Тесака тут не обойдется.

– Что думаешь предпринять? – спросил Стас.

– Понятия не имею. Для начала нужно выяснить, как Коля-Тесак в клинику попал. Вход на территорию Центра осуществляется строго по пропускам, значит, нужно найти того, кто этот пропуск ему выписал и под каким именем. Вчера я проштудировал списки, полученные в клинике, но Николай Якимкин там не числится.

– Коля не дурак под своим именем регистрироваться, – заметил Крячко. – Что же нам, всех посетителей лично опрашивать придется?

– Надо будет, опросим, – ответил Гуров. – Но сначала еще раз побеседуем с доктором Завьяловым и с Альбертом Константиновичем. Как знать, может быть, кто-то из них вспомнит Якимкина. Предъявим фото, посмотрим на реакцию, а уж потом будем всех из списка трясти.

– Охрану тоже будет не лишним опросить. У Коли-Тесака внешность колоритная. Вдруг охранники запомнили фамилию с пропуска? – предложил Крячко.

– Поехали в клинику, – подытожил Гуров.

Оба полковника поднялись с мест и направились к выходу. Ехать решили на машине Гурова. Спустя час машина остановилась у центральных ворот клиники. Первым из салона вышел Крячко и сразу направился к будке охраны. Немолодой грузный охранник нехотя вышел навстречу.

– Добрый день, господа. Вы к Альберту Константиновичу? – вежливо поинтересовался он, узнав посетителей.

– И вам не хворать, – поздоровался Крячко. – Пропуск потребуете?

– У вас свой пропуск, – пошутил охранник. – А вообще, у нас с этим строго.

– Это хорошо, когда строго. Вот мы сейчас и проверим, насколько точно вы инструкции выполняете. Вот этого господина помните?

Крячко вынул фото Коли-Тесака и предъявил охраннику. Тот внимательно вгляделся в снимок и ответил: