Душа Пауло еще ничего ему не подсказывала, и он не знал, не исчезнет ли эта девушка через минуту. Не знал он и о чем говорить, а девушка тоже хранила молчание, так что они оба немо смотрели перед собой, хотя на самом деле ничего не замечали – ни голландцев, направлявшихся в ресторанчики и кафе, ни переполненных трамваев – кроме собственных чувств, находившихся в другом измерении.

– Хочешь есть?

Расценив это как приглашение, Пауло и удивился, и обрадовался. И, хотя не мог понять, почему такая красивая девушка зовет его пообедать, подумал, что его первые часы в Амстердаме начинаются очень хорошо.

Он ничего подобного не замышлял и не планировал, а все, что происходит само собой – без планирования и ожидания – неизменно оказывается и приятней, и плодотворней. Вот и разговор с незнакомкой вышел довольно непринужденным, потому что не имел никакой романтической подоплеки.

Она – одна? Долго ли она будет дарить его своим вниманием? Что надо сделать, чтобы удержать ее рядом?

Ничего не надо. Череда глупейших вопросов растворилась в пространстве, а он пошел бы с ней обедать, даже если бы недавно наелся до отвала. Он только уповал на то, что она выберет какой-нибудь не запредельно дорогой ресторан: имеющиеся деньги надо было растянуть на год, до указанной в билете даты вылета.

Разумеется, мы должны делиться друг с другом. Пусть кажется, что полученные нами сведения всем уже известны, важно не позволить эгоистичной мысли увести тебя в одиночку к концу пути. Иначе ты обнаружишь, что находишься в раю – в пустом, неинтересном раю, – и очень скоро начнешь томиться в нем от скуки.

Мы не можем взять с собой огни, озаряющие нам путь.

А если попытаемся, окажется, что мы набили наши заплечные мешки фонарями. И в этом случае – сколько бы света ни тащили мы с собой – нельзя рассчитывать на приятных попутчиков. И к чему тогда все это?

Но успокоиться было трудно – надо было заметить все, что представало его взору вокруг. Революция без оружия, дорога без опасных поворотов и контрольно-пропускных пунктов.

Мир, внезапно обретающий молодость – независимо от возраста людей в нем и от их верований и убеждений. Взошло солнце, словно говоря, что возвращается Возрождение, меняя нравы и обычаи мира сего – и в один прекрасный день, в очень недалеком будущем люди перестанут зависеть от чужого мнения и будут смотреть на жизнь только собственными глазами.

Люди в желтом танцевали и пели на улице, запруженной разноцветной толпой, девушка раздавала розы всем, кто шел мимо, и все расцветали улыбками: да, завтра будет лучше, чем сегодня, несмотря на творящееся в Латинской Америке или где-то там еще. Оно будет лучше просто потому, что выбора нет, нельзя вернуться в прошлое и допустить, чтобы морализирование, лицемерие и ложь день и ночь забивали головы людям, следующим этой стезей. Пауло вспомнил, как в поезде изгонял демонов и о тех тысячах критических замечаний, которые пришлось ему выслушать от всех – знакомых и незнакомых. И о том еще, как мучились с ним его родители, и ему захотелось сейчас же позвонить им и сказать:

Не беспокойтесь, я всем доволен, и вскоре вы наконец поймете, что я рожден не для того, чтобы поступить в университет, получить диплом и устроиться на службу. Я родился для того, чтобы обрести свободу, и смогу пережить это – мне всегда будет чем заняться, я всегда открою способ заработать денег, когда-нибудь найти себе жену и обзавестись семьей. Но сейчас мне нужно другое – сейчас пришло время искать только в настоящем, здесь и сейчас, ту радость, свойственную детям, о которых Иисус сказал, что им принадлежит царствие небесное. Если мне придется пахать землю, я без колебаний возьмусь за это, потому что работа эта позволит мне пребывать в единении и связи с землей, с солнцем или дождем. Если мне потребуется запереться в офисе, я сумею сделать и это, ибо рядом со мной будут другие люди, и мы в конце концов объединимся и вместе откроем для себя, как славно сидеть вокруг стола и разговаривать, молиться, смеяться и каждый вечер после монотонной работы смывать с себя трудовой пот. Если я останусь один, я выживу в одиночестве, если я полюблю и решу жениться – я женюсь, ибо уверен, что для моей жены, данной мне раз и навсегда, моя радость станет наивысшим благословением, какое только мужчина может дать женщине.