«Наверное, тут холодно ночью», – подумал Я. Следуя советам Мирко, Я полностью облачился. Какое же все удобное, мягкое и добротное. Эх, сейчас бы в поселение, вот бы ходил важно. Даже за пару чешуек можно было бы сдавать в наём одежду, на праздники там или на церковные службы. Пройдя к выходу, получил ещё один тумак. Резко обернулся, зыркнув зло на горбуна. Он, улыбаясь, протянул мне мою обувь. Стало так стыдно, что Я покраснел, низко поклонился благодетелю и, усевшись на стол, начал обуваться. Ещё и сапоги в пору, так не бывает или цена этому чуду будет неподъёмная. Со слезами на глазах вышел из помещения. Внезапно Я вспомнил о важном и, спохватившись, побежал к оставленным мною вещам. Там в пришитом маменькой кармане были мои ценности: три чешуйки, пуговица и хвост водяной крысы, нож мне не разрешили взять родители. Вернувшись, увидел, как, скривившись, Мирко палкой закидывал в корзину мои вещи. Быстро обыскав карманы, Я собрал свои сокровища. Горбун, увидев, что Я забрал, громко рассмеялся, широко открыв свой кривой рот. Он же не немой, ужаснулся Я, у него нет языка, совсем нет. Покачав головой, палкой выбил хвост крысыи ловко закинул его с пола в корзину. На остальное махнул рукой, дескать, оставь себе. Присмотревшись повнимательнее, я увидел внутренним взором много красных пятен на теле уродца сквозь одежду. Обрубок языка светился красно-синим. Множество криво сросшихся рёбер, покалеченная левая рука, отсутствующая ступня в правом ботинке. Видно, моё изумление проявилось у меня на лице, так как Мирко смутился, потом зло посмотрел на меня и огрел палкой, но не сильно. Отец крепче колотил. Ойкнув, побежал прочь от горбуна. На улице уже всё кардинально переменилось. Двое в ладной броньке ровняли стадо в линию крепким словом и затрещинами. Один из будущих стражников разъярился и накинулся с кулаками на обидчика. Я и понять толком не успел, как так произошло, что рослый детина перелетел через худощавого ратника и с грохотом упал в дорожную пыль лицом. Резко вскочив и стерев кровь с разбитых губ, верзила кинулся во второй раз. Сдвоенный удар двумя руками выбили дух и всю прыть с нападавшего. Тот мешком осел под ноги и жадно пытался вздохнуть.

– Охолонись, Стража. Там, где Я спать ложусь, ты и пяти минут не проживёшь. Встать в строй, живо-живо! – проговорил вояка, потом пинками и затрещинами выровнял линию.

Волокуши не стали ждать побоев, а сами быстренько выстроились. Их примеру последовали остальные группы.

За моей спиной хмыкнул Мирко, указав на свободное место.

Встав в линию, старался больше никуда не смотреть, а пытался понять, что Я такое сейчас видел у горбуна. Свечение было, как при Таинстве, но тогда и с испугу могло привидеться. С языком понятно – он отрезан. А ребра и нога? Там цвета синего не было…

– А это что за франт? – отвлек меня от размышлений ратник. – Штанцы под цвет сапожек. Курточка легенькая. Ты, наверное, врага будешь своей белой мордой пугать?

Вся шеренга грохнула от смеха.

– Никак нет, господин ратник, – не поднимая глаз произнёс Я.

– Почему не примкнул к своей группе? Или ты особенный?

– Из моей группы Я один, господин ратник, – так же покорно ответил.

– Мирко, что за овощ? Видно, что по твоему вкусу одет.

Горбун закатил глаза, потом глянул на вопрошающего, постучал по голове двумя пальцами и указал на знак, что одарили меня Септории.

– Да неужто, СВЕТОЧ!! – изумился ратник. – Что же, рад видеть тебя в нашем округе. Мирко, а куда его определили?

В ответ Мирко указал рукой себе на правый ботинок. Ратник поджал губы и, развернувшись ко мне, произнёс. – Жаль, нам бы ты очень пригодился. Что же, молокососы, завтра Вас ждёт маленькая прогулка, вёрст 10-15. А с тобой, СВЕТОЧ, Я прощаюсь.Даст небо и земля, свидимся. Береги себя.