– О, ты девочка, которая умеет говорить честно, – с улыбкой произнес Логан. – Мне это нравится, и я могу тебя понять. Что касается меня, то я – единственный ребенок, рос среди дядь, теть и бабушек с дедушками. А у тебя еще два брата и две сестры.

– Ты считаешь это преимуществом или недостатком?

– Как посмотреть. С моей точки зрения, Хевен Ли, это преимущество – иметь большую семью. Никогда не будешь одиноким. А я все время один да один, а хотелось бы иметь братьев и сестер. Том – хороший парень, веселый, очень спортивный. А Кейт и Наша Джейн – красивые дети.

– А Фанни? Что ты думаешь о Фанни?

Он покраснел, замялся, потом все же медленно ответил, осторожно подбирая слова:

– Я думаю, что из нее вырастет такая… экзотическая красотка.

– И это все, что ты думаешь?

Он наверняка слышал о забавах Фанни с мальчиками в гардеробной.

– Нет, не все. Я думаю обо всех девочках, которых я видел, обо всех, кого еще увижу, и об одной по имени Хевен Ли, которую я вижу сейчас, и она имеет перспективу быть самой красивой из всех. Я думаю, что эта Хевен – исключительно честная и прямая… Так что, если ты не возражаешь, я хотел бы с нынешнего дня каждый день провожать тебя домой.

Ах, какое счастье было услышать такие слова! Я рассмеялась и бросилась бежать, а потом на расстоянии крикнула:

– Логан, до завтра! Спасибо, что проводил!

– Но мы же еще не пришли! – крикнул в ответ Логан, опешив от моего неожиданного побега.

Я не могла позволить ему увидеть, где мы живем и как живем. Он же и говорить со мной после этого больше не станет.

– Как-нибудь в другой день я тебя приглашу! – крикнула я, стоя на краю небольшой пашни, отвоеванной у леса.

Логан остался на другом берегу горной речки, через которую был перекинут мостик. Он стоял на фоне поляны, покрытой желтой травой, и в волосах и в глазах у него играло солнце. Живи я хоть тысячу лет, никогда не забуду, как он улыбнулся, помахал мне рукой и крикнул:

– О’кей. Я свою ставку сделал. С сегодняшнего дня Хевен Ли Кастил – моя.

Весь оставшийся путь до дому все в моей душе пело. Я никогда не была такой счастливой. Совершенно вылетело из головы собственное обещание не влюбляться до тридцати лет.

– Ты выглядишь такой счастливой! – заметила Сара, оторвавшись с тяжелым вздохом от стирки. – Как, хорошо прошел день?

– Да, мама, прекрасно.

Из дверей высунула голову Фанни:

– Мама, Хевен нашла себе дружка из долины. А ты же ведь знаешь, какие они.

Сара снова вздохнула:

– Хевен, ты же не позволяешь ему?.. Или как?

– Мама! – протестующе повысила я голос. – Ты же знаешь, я не позволю!

– Еще как позволит! – заорала Фанни. – Она творит с мальчишками такие позорные вещи в гардеробной, стыдно просто!

– Что ж ты врешь! – Я двинулась на Фанни, но Том так наподдал ей сзади, что Фанни вылетела из двери и, упав на террасу, заревела.

– Ма, это не Хевен, а Фанни выкидывает такие номера. Это самая бесстыдная девица во всей школе, тебе любой это скажет.

– Да уж скажут, будто сама не знаю, кто на что годится, – глухо проворчала Сара, подвигая в мою сторону корыто. – Ох, эта моя индианочка Фанни с ее чертовскими повадками! Когда-нибудь она достреляется своими глазищами и попадет в такую же замазку, как я теперь, попадет рано или поздно. Хевен, ты потверже будь, стой на своем: нет и нет! А теперь переоденься да постирай. Чего-то мне в последнее время нехорошо. Не пойму, отчего это я так уставать стала.

– Может, покажешься врачу, мама?

– Покажусь, когда врачи станут бесплатными.

Я закончила стирку, а Том с удовольствием помог мне развесить белье. Когда мы все завершили, двор стал похож на выставку старьевщика.