– Значит, на самом деле вы считаете, что я не виноват? – спросил Пол, проклиная себя за косноязычие.

Следователь развел короткопалые руки, снова сложил их на столике перед собой, кивнул на камеру, записывающую разговор, и проговорил:

– Вера проходит у нас по разряду религий. А мы оперируем фактами и обязаны проверять все версии. В этом, собственно, и заключается наша работа. Поэтому спрашиваю еще раз, кто может подтвердить, что вы провели эту ночь, в особенности время с полуночи до трех часов, в неких местах, удаленных от деревни Борки?

– Мне надо позвонить, – выдавил из себя Пол.

В «Облаках» они были с Мишелем и Жекой. Их там видели все, начиная с бармена и официантов и заканчивая штатными проститутками и мальчиками Рудого, торгующими всякими волшебными порошками. Этих ребят, конечно, в свидетели не позовешь, а вот всех остальных – запросто. И Пол начал звонить.

Прошло больше часа, прежде чем ему удалось договориться с несколькими людьми, готовыми подтвердить его алиби. Мишель взял на себя процесс сбора и доставки свидетелей в Следственный комитет, но короткопалому Звягину этого было мало.

– Итак, вы говорите, что покинули клуб в начале второго. Где вы были после этого?

– Дома, – устало ответил Пол. – Я вам уже говорил об этом.

– Кто может подтвердить?

– Камеры.

– Записи камер не являются весомым доказательством в суде, – нудно проговорил Звягин.

– Девушка. Мы были вместе до утра. Ее сейчас ищут мои друзья. – Пол сжал виски и помассировал их.

Голова заболела как-то внезапно, резко.

И вдруг он осознал, что отца больше нет. Семеныча нет. Садовника дяди Ильи нет. Горничных он не знал, водители у отца менялись. Но и этих незнакомых людей Полу тоже было жалко.

Как и хитрую дуру Джессику. Какой бы она ни была, вряд ли заслужила столь страшную участь – сгореть заживо в доме, который считала своим.

– Вам придется поехать с нами в Москву, чтобы закончить эту беседу, – сказал Звягин, выключил камеру, внимательно посмотрел на Пола и поинтересовался: – Водички? Вам нехорошо?

– Да, – тихо ответил Пол. – Мне очень нехорошо. У меня, – он повысил голос, – погиб отец. Его семья. Близкие мне люди. А вы…

Следователь примирительно поднял ладонь.

– Павел Андреевич, не стоит. Мы с вами общаемся очень по-доброму. Не нужно переводить наши отношения в иную плоскость. Поверьте, вам самому будет неприятно. Я не хочу вас официально задерживать, водворять в камеру, вызывать на допросы. Я вижу по вам, что все это лишнее. Но порядок есть порядок. Я понимаю ваше состояние, но и вы поймите нас. Дело резонансное, ваш отец был крупной фигурой в бизнес-сообществе. Вы единственный наследник, к тому же находившийся в размолвке с отцом. Я знаю об этом. Нам крайне важно вывести вас из круга подозреваемых, понимаете?

– Почему вы все время говорите «мы», «нас»? – с неприязнью спросил Пол, разглядывая носки своих кроссовок, забрызганных грязью.

– Потому, что я представляю систему, – назидательно произнес Звягин. – Да-да, не нужно морщиться. Следственный комитет – это часть государственной системы охраны правопорядка и соблюдения законности в стране. Если нас не будет, наступит хаос. Все развалится. Преступники начнут убивать и грабить людей прямо на улицах, средь бела дня, в собственных домах.

Пол поднял голову и посмотрел в красные от недосыпа глаза следователя.

– Ну да, – сказал он и кивнул за окно микроавтобуса, на черные руины. – А сейчас ничего такого у нас не происходит.

Эксперты остались собирать улики, а Пол со следователем и парой крепких ребят – он понял, что это подстраховка Звягина – поехали на Арбат, в Главное следственное управление.