– Знаешь, что еще веселее? Этот извращенец, приятель Дельвеккьо. Если тебе так уж понравилась мертвая рожа Тони, то там ты вообще помрешь от смеха. – Гвоздь швырнул ее навзничь и встал перед ней на колени. – Давай я покажу, что тебя ждет…

– Немедленно отпусти ее, сукин сын!

Раздался громкий удар. В лицо Харлин брызнула кровь. Голова бандита дернулась в сторону, да так, что тот стукнулся ухом о плечо. Потом он повалился на бок, и Харлин увидела перед собой женщину с огромным молотом в руках.

– Мамочка! – Харлин бросилась в ее объятия и прижалась лицом к маминому плечу.

Мама молча прижала ее к себе. Харлин чуть было не расплакалась, но мама не плакала: она была сильной и смелой и она по-прежнему сжимала в руке увесистый молоток.

Харлин решила, что тоже станет такой же сильной и смелой, как мама.

Однако вскоре Харлин вновь едва не разрыдалась, пока рассказывала маме обо всем, что случилось: о бандитах, которые избили папу, и о том, как наплевательски к нему отнеслись полицейские. Мама слушала с серьезным лицом. Глаза у нее оставались сухими, и Харлин тоже старалась вести себя спокойно.

После рассказа мама отпустила ее и взглянула на Гвоздя, неподвижно лежащего на досках пирса.

– Ну-ка подержи, – она отдала девочке молоток.

Глаза Харлин расширились, когда она осторожно взвесила инструмент в руках. Молот оказался тяжелым, но, к ее удивлению, куда легче, чем ей представлялось. Пожалуй, она и сама могла бы им воспользоваться… Она внимательно его осмотрела: ручка – гладкая, отполированная тысячами рук тех, кто бессмысленно ударял им, дабы заставить зазвенеть сигнал игрового автомата. Никому это не удалось, даже ее папа заставил пластину взлететь только до половины столба.

«Дело тут вовсе не в молоте», – внезапно подумала Харлин.

Молот много весил, но чтобы колокол зазвенел, требовалась не только сила мускулов, но и сила духа.

Ее мысли прервал всплеск. Тело Гвоздя исчезло, мама скинула его в воду.

– Ну что, пойдем домой? – совершенно спокойно спросила она, словно то был конец дня, а не середина ночи.

Харлин кивнула и подняла молот:

– Можно взять его с собой?

– Конечно, – улыбнулась мама, – только кровь сперва вытри.

– Ага, – согласилась девочка. – Я помою, а то как-то противно!

Папа ждал их дома, когда они вернулись. Недавно взошло солнце. Мама велела дочери немедленно отправляться в кровать и пообещала разбудить ее позже, правда, Харлин уснула не сразу и услышала, как папа рассказал, что один из приятелей внес за него залог. Когда же настал черед мамы рассказывать, что она думает по поводу его друзей, девочка уснула. Это она слыхала и раньше.

Спалось ей крепче обычного. Так крепко она засыпала разве что после тренировок по гимнастике, когда тренер вовсю гоняла ее, а потом еще заставляла час делать упражнения на растяжку. Однако в этот раз она устала не только физически, но и эмоционально. Она испытывала нечто подобное, когда родители сильно ссорились, и мама вытаскивала чемоданы, кидала в них вещи, крича, что с нее и с детей хватит.

Едва Харлин прикрыла глаза, ее поглотили странные сны. Не кошмары, но все равно неприятные. Снились сердитые люди, которые не знали, как решить свои проблемы и винили в них остальных. Во сне Харлин искала родителей. Она знала, что они где-то рядом, может, в соседней комнате или через улицу, или на другом этаже, но никак не могла их найти. Возможно, они тоже не видели ее, занятые своими вечными спорами, или же видели, но не хотели помочь.

Проснулась Харлин в полдень. Неохотно разлепила веки, чувствуя, как тяжела голова. Войдя на кухню, она обнаружила родителей, сидящих за столом друг против друга. При ее появлении они удивились, точно вообще забыли, что она дома. Наверное, не ожидали, что она встанет так рано.