Несколько парней давятся от смеха вместе с ним. Остальные сидят с отвисшими челюстями.

Джо окидывает взглядом группу.

– Что остальные думают по этому поводу?

Его взгляд останавливается на мне.

– Эйслин, скажи нам первое, что придет в голову.

И я выпаливаю:

– Уродец.

Господи, я и правда сказала это?

Вся группа смеется – кроме Шейна. Джо хлопает в ладоши, пока мы не утихнем.

Потом он говорит:

– Хорошо, Эйслин и Шейн, спасибо вам за откровенность. Кто-то еще хочет высказаться?

Хлоя поднимает руку. И, верная своему слову, она пускается в растянутое повествование о том, как сильно она любит Бейли, но чувствует, что ее не ценят по достоинству, ведь их родители посвящают ей так много энергии. Хотя я знаю, что она вешает ему лапшу на уши, ее рассказ оказывается увлекательным. Взгляды всех присутствующих прикованы к ней. Она продолжает трепать языком, пока не наступает время перейти в танцевальный зал для следующего мероприятия.

Когда все толпой пробираются к выходу, Хлоя дожидается меня и говорит:

– Сработало довольно неплохо, правда?

– Ага, великолепно.

Но все, о чем я могу думать – это лекарство, которое распространяется по моему организму, атакуя невинные клетки и творя неизвестно что. Было ли оскорбительное высказывание в адрес Шейна первой весточкой изменений в моем характере? Что, если в будущем я не смогу контролировать порывы эмоций? Может, быть экстравертом – это и значит не уметь контролировать свои импульсы. Никогда не думала об этом в таком духе. Но если из-за «харизмы» я уже начала действовать настолько наперекор собственному характеру, на что еще я окажусь способна?

Шесть

В танцевальном зале я снова встречаю Сэмми. Он сонно щурится, но выглядит не таким раскрасневшимся, как раньше.

– Врач дал мне ингалятор. Ничего серьезного.

Мама обнимает его за плечи.

– Нам нужно идти.

Сэмми не спорит, и одного этого мне достаточно, чтобы понять, как ему нехорошо.

На прощание мы машем руками сотрудникам «Nova Genetics» и другим семьям. Я осматриваюсь в поисках доктора Стернфилд. Ни малейшего намека на ее присутствие. Наверное, ищет, кого еще привлечь к своему секретному мини-исследованию. Я знаю достаточно о научно-исследовательских испытаниях, хоть подпольных, хоть нет, чтобы понимать, что выборки из одного человека не хватит.

Прогулочным шагом мы выходим навстречу солнечному дню – и протестующим. Они размахивают своими плакатами, крича: «С природой шутки плохи!»

Усиленная охрана следит за тем, чтобы мы могли добраться до нашей машины. Но меня бесит, что «Nova Genetics» не предложила нам воспользоваться их VIP-парковкой, находящейся внутри ограждения. Она почти пуста, на ней виднеется только темный седан, из которого как раз выходят мужчина и женщина, оба в военной форме.

Заметив военных, демонстранты разражаются бредовыми воплями, обвиняя генетиков в создании «суперсолдат». Сэмми выглядит напуганным, и мама крепко обнимает его, когда мы спешим прочь. Я с отвращением разглядываю протестующих. В мире столько нерешенных проблем, а они тратят свою энергию на борьбу с медицинскими исследованиями, которые помогут огромному числу людей.

Внезапно из толпы выступает женщина с безумными глазами и показывает на меня.

– Я ее знаю. Она была здесь в пятницу.

В одно мгновение все взгляды обращаются на меня. Я дергаю плечами от омерзения. Я узнаю ту женщину с прической Клеопатры и луковым дыханием. Она направляет на меня телефон.

Я поеживаюсь от страха и отвращения.

– Что ты делаешь?

Она разражается гогочущим смехом и направляет камеру телефона на меня: