Бежать по вязкой грязи было тяжело, поэтому Лунев с Сивым нагнали товарищей, лишь когда Люся подала команду сбросить темп и группа притормозила. То есть догнали ее замыкающие только под сенью слегка пожухших за местную сухую зиму деревьев. А вот майор Фролов, хоть и появился в благодатной тени последним, мог считаться самым быстрым из группы. Ведь стартовал он с заметным запозданием, но к промежуточному финишу пришел всего на пару секунд позже замыкающих.

– Там река, – Люся указала влево. – Крокодилы ням-ням. А там мины, – теперь проводница указала вправо, а затем махнула прямо. – Туда деревня. Кхмеры.

– Куда ни пойдешь, везде огребешь, – утирая пот и с трудом восстанавливая дыхание, прокомментировал Сивый.

– Я за «крокодилы ням-ням», – заявил Прохоров. – Всех, поди, не схомячат.

– Первым пойдешь? – спросил Лунев.

– Я человек культурный, привык женщин вперед пропускать.

– Прямо, – решил майор Фролов. – Прямо через деревню. Всем молчать, изображать янки. Люся, веди.

– Женя, красный кхмеры никого не любить! – Люся посмотрела на Фролова чуть испуганно и, видимо, от волнения перешла с более-менее приличного русского языка на «гостевой диалект». – Ни янки, ни русский не любить. Хань тоже не любить. Злые-злые! Чужой – убить, очки надел – интеллигент – убить, даже читать умеешь – убить! Дикий-дикий люди! Опасно!

– Мы рискнем, – спокойно сказал майор. – Я знаю волшебные слова.

– Избушка, избушка, – проронил Коля. – Встань к лесу передом, а ко мне задом…

– И чуть-чуть наклонись, – добавил Жигунов.

– Шагом марш, – Фролов сделал вид, что не расслышал их реплик.

Группа двинулась почти в прежнем порядке, только теперь сразу за Люсей шел не Прохоров, а майор. Замыкали строй снова Лунев и Сивый. Пулеметчик почему-то слегка затянул с выполнением команды майора, и Андрей был вынужден подтолкнуть его в спину.

– Колян, не спи.

– Тихо, Студент! – Сивый вскинул руку и большим пальцем указал назад. – Ефрейтором буду, крадется кто-то за нами.

Лунев хотел было возразить, но вдруг осекся. Его неожиданно накрыла уже знакомая холодная волна, а в затылок будто бы ударил камень или словно кто-то отвесил Андрею крепкую затрещину. В следующий миг тело оцепенело, а в глубине сознания вновь возникла твердая уверенность, что из джунглей кто-то смотрит. Пристально и недобро. Андрей даже невольно содрогнулся. Чертовщина вернулась. Или же она не двигалась, а морпехи сами подошли к ней поближе. Это не имело значения. Важнее было то, что теперь ее холодное дыхание уловил не только Лунев, но и Коля.

– Это… джунгли шумят, ты же видел, «вихри враждебные веют над нами» и вообще повсюду, – с трудом переборов страх и оцепенение, возразил Лунев и снова подтолкнул Колю. – Снимайся с якоря!

– Не-ет, Студент, не джунгли это, – Коля медленно обернулся, почему-то поднял взгляд к кронам деревьев и перешел на шепот: – И не вихри. Это… с глазами кто-то… я взгляд чувствую. Я…

Коля Сивый не закончил мысль. Ведь очень трудно мыслить и говорить, когда у тебя в голове дыра, проделанная винтовочной пулей.

В кронах деревьев заметался отзвук выстрела, поднялся птичий гвалт, и в тот же миг время для Андрея словно остановилось, а еще он будто бы увидел себя и Колю со стороны. Казалось, что вокруг бойцов сделала полный круг кинокамера, и Лунев увидел снятый ею эпизод.

Пуля попала Коле в затылок и вышла над левой бровью. Выходное отверстие, как и положено, оказалось больше входного, из него выплеснулись темно-вишневые, почти черные сгустки и множество мельчайших капелек крови, которые оросили все на расстоянии в несколько метров. В том числе забрызгали остолбеневшего Андрея.