– Не путай страх с желанием.

Халид ведь и не путает, но мне надо убить его, и себя, что это правда. Просто в ужасе от близости человека, который легко убивает других. А не теряю связь с реальностью потому что безумно скучала за тем, как он едва царапает ногтем мою кожу.

Мне бы вытравить эти чувства и реакцию, но нет такого средства. Алкоголь не помогает, пыталась, когда перестала кормить грудью. И бешенная загруженность тоже бесполезна, когда хватает сил только прийти домой и упасть лицом в кровать – те пару секунд перед тем, как заснуть, я думала именно о Халиде.

Это больная любовь, неправильная. Такая зависимость становятся примером в психологии, как Стокгольмский синдром или аддикция, которая так просто не лечится.

Любовь должна быть светлой, лёгкой. Чтобы мне хотелось мчаться к человеку, а не от него. С предвкушением ждать следующей встречи, а не бояться новых столкновений.

– Значит, ты меня не желаешь? Не хочешь? – Халид приближается, опускает взгляд на мои губы. – Твой сосунок лучше?

– Если скажу «да» – это поможет?

Халид усмехается, и его улыбка – как острие бритвы спускается по нервам. Переворачивает всё внутри, когда мужчина крепче сжимает ладонь в моих волосах. Не позволяет уклониться в момент, когда его губы накрывают мои.

Сминают, отправляют разряды по телу. Вздрагиваю и растворяюсь в том, как его язык проникает в мой рот. Ласкает нёбо, язык. Халид втягивает мою нижнюю губу, кусает. Действует резко и жестко, до боли и белых мушек перед глазами.

Нельзя касаться и отвечать, нельзя реагировать. Но вздох против воли срывается с губ, а пальцы живут своей жизнью, зарываясь в темные волоски на затылке Халида. Тянусь, будто дорвалась до желанного спустя года.

Так оно и было.

Лёгкие сдавило, наполнило песком. Не вздохнуть, не прийти в себя. Задыхаюсь жаром мужчины, как его пальцы давят на меня. Будто ломают рёбра, когда Халид прижимает к себе.

Люди живут своей жизнью, кричат, скандируют имена. Кто-то что-то объявляет, а я не могу сосредоточиться. Передо мной Халид с пылающим взглядом. У меня его пальцы на затылке.

– Что и требовалось доказать, - размазывает пальцем слюну по моей губе, усмехается. – Ты заводишься, Ада, с полуоборота.

– Тебе показалось. Погоди, а бой уже закончился?

Вижу, как бойцы жмут друг другу руки, Арес хлопает Лютого по спине, посмеиваются. На лицах ссадины, стёртая кожа, и главное – не понятно, кто из них пострадал больше.

– Отвлеклась, колючка? Победителя уже объявили. Можешь спросить у других, если не веришь.

– Арес? – слишком просто и банально. Киваю, признавая проигрыш. – Ясно.

– Не Арес.

– Лютый? Ты хочешь сказать, что…

– Не совсем. Шах только что объявил ничью, судьи присудили одинаковое количество баллов.

– Значит, мы оба проиграли?

– Нет. Это значит, что каждый из нас получит своё желание.

* * *

– Спасибо за вечер.

Наверняка, воспитательница из детдома, пытающаяся сделать из меня человека, сейчас бы довольно кивнула. Я сжимаю ручку дверцы, мечтаю скорее выскочить на улицу.

Каждая минута с Халидом сродни испытанию, балансировке на минном поле. Особенно сейчас, когда в машине только мы вдвоём. Вся охрана мужчины остановилась подальше.

То короткое время, что я была с Халидом, он никогда сам не садился за руль. Всегда водитель и охранник спереди, мы – на заднем сидении. Сейчас же всё поменялось.

– Обычно добавляют «за приятный вечер», - Халид усмехается, не спешит разблокировать замки.

– Ты ведь не любишь лжи. Я бы с большим удовольствием…

– Провела время со своим Яном?

Теперь, понимая о ком говорит Халид, его ледяные нотки голоса приобретают смысл. Не ревность в её классическом понимании, мужчине плевать на меня. Но его гордость задевает мысль, что я могу быть с кем-то другим.